(не) Твоя
Шрифт:
— Воспитывай свою невесту, понял, я тебе не покорная овца и никогда ей не буду! — брат Айлин лупит со всей дури ремнем по стене, вздрагиваю, — в голове рой мыслей, он ведь не собирается меня насиловать, он же…
Слова застревают в горле …
— Я наверное хреново доношу, Алена, — подойдя ближе Алан наклоняется и запуская пальцы в волосы ласковыми движениями, перебирает мокрые пряди, второй рукой сжимает ремень до белых костяшек.
Обманчивая нежность.
Я это чувствую.
Дергаюсь, пытаясь вырваться, но его ладони сжимаются в кулак натягивая волосы
Больно!
— Ты не посмеешь меня ударить, я заявлю на тебя, — больше не хочу его прикосновений, пытаюсь увернуться, но он надежно фиксирует руки, прижимая тело к мягким перилам дивана, так, что чувствую себя парализованной.
Он шумно втягивает запах волос, его губы у моего виска. Грубо ловит пальцами свободной руки лицо, поворачивает так чтобы я видела демонический взгляд:
— Попытка номер два, Алена, — секунда и одной рукой стягивает с меня колготы вместе с нижним бельем до колен, добавляя, — этот дрыщ трахал тебя? Пока не ответишь отсюда не выйдешь
— Отпусти меня, ненавижу тебя мерзкое животное! — слезы обиды снова возвращаются, но я не успеваю всхлипнуть, потому что
кожу ягодиц обжигает от сильного удара ремнем, что есть мочи кричу. Еще один удар, затем еще. Кусаю губы, мычу от боли, меня никто никогда не бил.
— Айй, хватит, больно, — козлина мучает ударами мою задницу, не выдерживая кричу:
— Никто меня кроме тебя не трахал! Пусти! — зажмуриваюсь в ожидании нового удара, одновременно захлебываясь в собственных слезах, сжимаюсь, но вместо ремня на кожу ложится теплая ладонь, которая нежно гладит воспаленную кожу в месте ударов.
Я ненавижу его ласки и его самого.
Натягиваю белье, колготы, которые от натяжения рвутся.
Плевать мне сейчас на то как я выгляжу!
Внутри меня горит волна обиды за то что я так верила ему. Поток мыслей в моей голове несется со скоростью лавины, не хочу и не могу держать все в себе:
— Забудь про меня! — пытаюсь пройти мимо, но козлина хватает меня за руку
— Все сказала? — его голос жесткий, он удерживает меня за локоть, продолжая, — я тебе не врал ни в чем Алена! — мое лицо становится пунцовым от возмущения, я готова взорваться, но он жестом дает мне понять, что сейчас будет говорить он:
— То что у меня невеста это факт который я не могу изменить, официально я не женат, но даже если женюсь для тебя ничего не изменится, она моя другая жизнь, вы не будете пересекаться, ты ни в чем не будешь нуждаться, — запрокидываю голову и смеюсь в голос! Нет уж, для меня факт наличия невесты еще какой аргумент, чтобы разорвать эту порочную связь. Любовницей я не буду, не на ту напал! Пытаюсь выдернуть руку, но козлина не отпускает
— Я готов содержать тебя, взамен хочу только верность, — он что действительно думает что я идиотка?! — Не понимаю что тебя не устраивает?!
— Все! Меня не устраивает все! Я больше не твоя! — его глаза темнеют становясь черными.
— Ошибаешься, дорогая, — в его голосе появляются стальные нотки, — ты моя и трахать тебя я буду пока мне не надоест
— Этого не будет, понял!? — извиваюсь подобно змее
— Заткнись! — силы не равны, тягаться с животным превосходящим тебя по габаритам бессмысленно, я только теряю силы. Совершенно неожиданным становится то что он наклоняется и больно кусая нижнюю губу целует. Перед глазами все плывет. Еще немного и я снова буду рыдать от бессилия и безысходности происходящего. Он считает меня вещью, которую можно трахать когда ему вздумается!
Я ненавижу Алана Мимирханова!
Лучше сдохну от боли, чем буду игрушкой для ночных утех.
На вторых ролях никогда не была, я либо единственная либо никак!
Пропускаю момент, когда козлина подхватывает меня и несет в спальню.
Брыкаюсь.
Он бросая меня на кровать, не сводя с меня взгляда раздевается, не спешно расстегивая пуговицы на рубашке. Пытаюсь встать, но он толкает меня обратно.
— Будешь насиловать? — перехожу на повышенные тона, пытаюсь подняться, но он вновь толкает меня на кровать.
— Я не насилую женщин, Алена, у нас с тобой всегда все будет по обоюдному согласию, — его вкрадчивый голос мне не нравится. К чему эти речи, если понятно, что добровольно я с ним больше не буду.
Когда козлина открывает тумбочку и достает оттуда наручники, те самые которые мы с ним использовали ранее в своих сексуальных играх, дергаюсь.
Сопротивляться у меня нет никаких сил, но и пристегивать меня к кровати это уже слишком. Не успеваю отползти от края кровати, Алан хватает кисть руки и ловким движением пристегивает к основанию кровати. То же самое он проделывает со второй рукой, пока я пытаюсь отбиваться.
— Отпусти, — кричу из последних сил, дергаю руками, натягивая ремни до предела, зажмуривая глаза от злости и боли, потому что железные браслеты впиваются в кожу. Ожидаю от козлины чего то грубого и жесткого, замираю когда чувствую его горячие губы на своих щеках. Часто дышу, потому что не знаю что мне ожидать от этого психа сейчас. Вот за что мне все это?
Он нежно целует мою кожу, а я как сжатая пружина не понимаю, что происходит.
— Тише, тише, — его голос сиплый, он едва касаясь губ, спускается ниже проводит языком по скулам, а я неосознанно запрокидываю голову открывая доступ к шее. Он подавляет меня не только своей грубостью, но и лаской.
Открываю глаза и смотрю ему прямо в глаза. Алан Мимирханов невыносимо красив даже сейчас когда грозно нависает надо мной, цепляется в ворот моего платья и сжав кулаки у ворота, смотрит на реакцию. Воздуха не хватает, от возмущения покрываюсь красными пятнами.
— Ты мне платье испортишь, — и в следующее мгновение он резко дергает, ткань трещит по швам, повисая лохмотьями вдоль обнаженной груди.
— Все еще боишься испортить платье? — его голос над самым ухом, от хриплой интонации по коже табуном бегут мурашки, я ненавижу себя за то как реагирую на него.