Не убегай от любви

Оллби Айрис

– О тебе, – ответил он невозмутимо. – О чем же еще?

Действительно, о чем еще они могли говорить? – подумала Ан. Прекрасно понимая, что другой темы для разговора у мужчин не было, она все-таки была раздосадована.

– А поконкретнее?

Петер в это время пререкался со швейцаром, показывая рукой на машину Бена. Швейцар поначалу возражал, что, мол, хозяин машины не является постояльцем гостиницы. Но банкнота, перекочевавшая из рук Петера в карман служащего, решила проблему.

Тем временем Бен спокойно сказал:

– Я, воспользовавшись моментом, расспросил Петера о твоем детстве и родственниках,

ведь только он мог мне все рассказать – из тебя слова не вытянешь.

Сухость тона заставила Ан отвернуться.

– Я рассказывала тебе о родителях.

Защитная нотка в ее голосе вызвала у жениха кривую усмешку:

– Ты их упоминала, но никогда ничего не рассказывала о себе. Я был вынужден расшифровывать каждый слог по отдельности, чтобы хоть что-то узнать. Да и сейчас недалеко продвинулся, не так ли, Анабель?

– А ты мне хоть что-то рассказывал? – вскипела она. – Разве мне известно о тебе хоть что-нибудь?

В это время Петер открыл дверцу машины и сел за руль. Вопрос остался без ответа.

– Я попросил швейцара присмотреть за твоей машиной, – сказал Петер. Бен вежливо поблагодарил.

Что произошло? Что они успели сказать друг другу, пока Ан переодевалась наверху? Анабель слегка обиделась. Не хотелось, чтобы мужчины, став друзьями, исключили ее из своего общества.

Девушка откинулась на сиденье и, отвернувшись к окну, стала следить за узкой, извилистой дорогой, рассекавшей маленькие деревеньки. За белоснежными домами с розовыми крышами можно было разглядеть голубую гладь озера и небесную лазурь.

Где-то вдалеке, на другой стороне озера, белые шапки горных вершин стремились дотянуться до солнца. Ах, какая красота! Как Ан хотела, чтобы ее состояние было таким же спокойным и умиротворенным, как пейзаж, которым она любовалась. Однако неуверенность и раздражение не покидали ее уже много дней.

Внезапно Петер сбавил скорость и, свернув с основной дороги, остановился перед большими закрытыми коваными воротами. Откуда-то появился маленький лысый человечек с загорелым морщинистым лицом. Он внимательно посмотрел на машину, извлек из кармана огромную связку ключей и открыл ворота, радостно улыбнувшись Петеру. Тот поблагодарил.

Сквозь темную зелень кипарисов и тисовых деревьев просматривался золотистый фасад старинного дома. Утопающая в зарослях розовых и желтых рододендронов, азалий и камелий, усыпанных красными и белыми цветами, вилла казалась нереальной, как сон.

Они проехали чуть дальше, и Петер, остановив машину, оглянулся на красивую пару, сидящую на заднем сиденье.

– Почему бы вам не прогуляться по парку, пока я отдам распоряжения насчет ланча? Примерно через полчаса все будет готово.

– Но мы можем сделать это и позже, – начала было протестовать Анабель, разволновавшись при мысли о том, что опять придется остаться наедине со строптивым женихом. Но тот уже вышел из машины и направился к ее дверце. Девушка умоляюще посмотрела на Петера, шепнув: – Я не хочу с ним оставаться!

– Не будь такой дикаркой! – сухо сказал Петер. – Если не хочешь выходить за него замуж, так и скажи. Довольно прятаться от жизни – посмотри ей в лицо!

– Ни от чего я не прячусь! – вспыхнула Анабель.

Тем временем Бен открыл дверцу:

– Давай, выходи.

Она возмутилась:

– Ты

когда-нибудь прекратишь отдавать распоряжения?

Вступать с ним в пререкания было бы унизительно. Ан могла покончить с этим, твердо заявив Бену, что не собирается выходить за него замуж.

С упреком взглянув на Петера, девушка вышла из машины. Бен захлопнул дверцу, и машина медленно поехала по гравиевой дорожке.

А жених и невеста вышли на тропинку, убегавшую в заросли цветущего кизила, – белые и розовые цветы нежным облаком окутывали ветви невысоких деревьев.

Девушка медленно шагала по мшистой дорожке, мужчина следовал за ней.

– Петер сказал, что эти сады славятся во всем мире, – небрежно заметил Бен. – Потрясающие цвета, не правда ли? Наверное, здесь очень плодородная земля, иначе азалии и рододендроны не цвели бы так пышно. Ведь это, кажется, гималайские растения?

– Ты об этом хотел поговорить со мной? О са-дах? – Анабель остановилась, чтобы насладиться красотой озера, сверкавшего на солнце, как огромный осколок хрусталя. Место, где они стояли, было цитаделью божественного покоя, но даже здесь девушку не покидал огонь тупой ярости, полыхавшей в душе. – Почему бы тебе не уйти, не оставить меня в покое? – взорвалась Анабель. – Я не переношу даже твоего вида, неужели ты этого до сих пор не понял? Я убежала со свадьбы, потому что не хотела снова тебя видеть. Я хочу, чтобы ты ушел из моей жизни.

У мужчины был такой вид, будто он обратился в камень. Бен посмотрел на нее невидящими глазами, лицо застыло, глаза стали безжизненными, как у мраморной статуи. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он повернулся и побрел прочь.

Он уходил, покидал ее навсегда.

Душа Ан рвалась на кусочки, слезы жгли глаза. Бен уходил из ее жизни навсегда, и ей хотелось умереть…

Внезапно мужчина резко остановился и встал посреди дорожки. Он стоял к девушке спиной, низко опустив голову, как будто что-то увидел на земле. Анабель, вся дрожа, смотрела на него. Что будет теперь? Вдруг Бен поднял голову, резко повернулся и бросился назад. Все тело его пульсировало от ярости, которую Ан могла ощутить даже находясь на расстоянии.

Девушка напряглась, чувства ее смешались – это был коктейль из страха, надежды и удивления. Боясь той боли, которую может причинить ей любовь Бена, Ан тем не менее внутренне восставала против его ухода, душа разрывалась между двумя этими чувствами. Возможно, девушка попыталась бы спастись бегством, если бы у нее было больше времени, но Бен подошел прежде, чем она смогла сообразить, что делать. Единственной защитой могли стать слова.

– Не прикасайся ко мне, – выпалила она и увидела, как загорелись глаза мужчины.

– Не прикасаться к тебе? – повторил он резким злым голосом. – Да я и не думал…

Бен находился совсем рядом, и девушка видела каждую черточку его лица. Он был не похож сам на себя. Глаза выражали эмоции, значение которых она не совсем понимала, – была ли это боль, или ярость, или желание? Но что бы это ни было, испытываемые Беном чувства пугали своей силой. Анабель попятилась, но жених неумолимо придвинулся к ней, буравя яростным настойчивым взглядом.

– Тебе не удастся прогнать меня так! Ненавидишь ты меня или нет, но я не уйду до тех пор, пока не буду знать наверняка…