Не убояться зла

Иващенко Валерий В.

Дану, величественным жестом отказавшись от помощи погодницы, положил младшую ведьму на плечо, словно скатанный в рулон ковер, и пошел следом. А магичка, рассеянно выбирая из своих коротких волос щепки и мелкие камушки, побродила по разгромленной комнате, учиняя осмотр. Поворошила сапожком кучу мусора на месте шкафа. Заинтересовавшись чем-то, присела на корточки, всмотрелась. Затем нашла длинную лучинку, отщепившуюся от треснувшей дверцы и орудуя ею, вскоре нанизала на белеющую свежим сколом деревяшку кольцо.

— Ага!

***

— Ну и что теперь делать? — спросил принц,

прихлебывая чай.

У груды каменных глыб, оставшихся от стен замка, мирно горел костерок с закопченным котелком над ним. Вокруг слонялось несколько хоббитов с круглыми от удивления глазами, а взошедшее почти в зенит солнце только подчеркивало идиллическую обстановку.

Как бы в ответ на вопрос принца, остатки главной башни обрушились, подняв тучу пыли. Войти в подземелья с самого начала не представилось возможным — спустившись вниз и наскоро устроив Углука под охраной дану, волшебники вознамерились было исследовать, что же там такое внизу, но вход в подвал замка оказался закрыт радужно переливающейся пленкой, абсолютно наплевательски отнесшейся и к стали, и ко всем видам заклинаний.

Переглянувшись, маги были вынуждены ретироваться — похоже, небожители еще и сами не решили, что делать.

Погодница в ответ на вопрос принца пожала плечами. Спохватилась, и продемонстрировала найденное кольцо, которого благоразумно не касалась руками, да так и не сняла с палочки.

— Что бы это значило?

Принц и маг огня присмотрелись, попробовали проверить своими мягкими исследующими заклятьями. Простое колечко с невзрачным серо-зеленым камушком вздрогнуло, шевельнулось и нехотя осветилось изнутри.

— Что-то не хочется мне его руками брать, — огневик поежился и отодвинулся подальше.

— М-да, похоже — это символ хозяина здешних мест. — поделился своими соображениями принц, по праву принадлежности к власть имущим имеющий представление о таких вещицах. Он продемонстрировал свой засверкавший вдруг фамильный перстень, явно не принадлежащий к простым безделушкам.

— Ага!.. — погодница намеревалась что-то сказать, но в это время к группе беседующих подошел дану в сопровождении щуплого матроса с корабля. От обоих так разило какой-то целебной дрянью, что сразу стало ясно, что они пользовали раненного Углука.

— Ваше высочество, к вечеру полуорк будет как новенький. — уставшим голосом заявил моряк и, коротко поклонившись, налил себе чаю.

Принц, приглядевшись к нему, сообразил, что целитель сей пользует своих пациентов не магией, а скорее всего — он жрец всемилостивейшей Гунноры. Выходит, неплохую команду дал барон Орк, если в ней обнаруживаются эдакие таланты.

— Отрадно, — кивнул принц. — Тогда отдыхаем. Что-то мне подсказывает, что наш чернокнижник не заставит себя долго ждать…

Глава 4

Темнота. Мягкая, уютная, ласкающая каждый нерв своим надежным спокойствием. Родная и на редкость умиротворяющая. Почему-то чувствовалось, что оттуда никто и ничто не выскочит, не выпрыгнет и не захочет причинить неприятности, или того хуже — полакомиться человечинкой.

Лежащий во тьме пошевелился. Приподнялся, не открывая глаз — что так, что эдак, а не видно было абсолютно ничего. Не слышно, кстати, тоже. И самое обидное, что магия отказывалась работать наотрез. То есть вообще.

Valle

зевнул. Выспался он неплохо, отдохнул. Костерок разжечь, что ли? Все равно делать нечего. Благо в пределах досягаемости обнаружились веточки, вполне годящиеся на хворост, и даже несколько сухих шишек. То ли еловых, то ли сосновых — на ощупь в потемках как-то не разберешь. Но обнаруживать свои способности к ортогональной магии перед небожителями как-то не очень хотелось. А то, что темную ему устроили именно они, не подвергалось даже сомнениям.

Подумав, он все же поковырялся в магическом кармане, помня, что клал туда кое-что могущее оказаться полезным в данной ситуации. И вот, через полквадранса, он таки стукнул кресалом по кремню. Первый раз, как водится, попал по пальцу, ругнулся, но потом дело пошло на лад. В качестве трута пошел лоскут, осторожно выдранный из носового платка — старого, стиранного-перестиранного, подаренного еще баронессой Амалией.

— Спасибо, мам… — шепнул человек, осторожно поднося к тщедушному язычку пламени тонкие веточки. И вот — наконец, крохотный костер озарил, вполне возможно, что и впервые, бархатную темноту вокруг.

Вообще-то, за эдакое самоуправство запросто можно было схлопотать по шее или пониже спины, однако сидеть в бездействии было просто невыносимо. Valle собрал все, могущее быть топливом, на несколько шагов в округе, не рискуя удаляться далеко — справедливо было бы предположить, что раз сюда хозяева определили его, сюда же и заглянут. Затем обшарил карманы и прочие вместилища в целях инспекции, что же полезного с собой есть. Оказалось не так уж и мало всякой всячины, хоть маленькую войну устраивай; но главное — на поясе обнаружилась почти полная фляга воды, а в сумке — ага! — заботливо припасенные бутерброды. Как раз между Книгой Заклинаний и настойкой… не будем упоминать, из чего.

Медленно, по кусочку, тщательно пережевывая и смакуя — как учил поступать в походе отец — первый бутерброд отправился по назначению. За ним второй, а оставшиеся два были завернуты в ту же тряпицу и легли обратно в сумку. Запить все это парой глотков воды… и как же мало порой нужно для счастья!..

В костер попали еще несколько шишек и некий узловатый высохший корень. Valle обнажил меч, так и оставшийся висеть за спиной, и принялся полировать его. Не спеша, размеренно и деловито, как делал это уже сотни раз. Не то, чтобы оружие нуждалось в этом, но само действо успокаивало и настраивало на особый лад. Кто прошел через это, знает, на какой — ведь спокойствие нужно воину не менее, а может и более, чем все остальное.

На краю круга света и, казалось, еще более сгустившейся за ним темноты мелькнула тень. Человек заметил ее краем глаза, но не подал и виду. Водил и водил по лезвию куском войлока, посыпанным особым полировальным порошком. Плавным, тягучим, тысячи раз выверенным движением.

Наконец, мелькнув еще пару раз, на освещенное место вышла… обыкновенная кошка. Обыкновенной ее можно было назвать разве что в смысле — без особых примет. Но весь ее облик оказался идеальным — что стройные лапки с белыми чулочками, что блестящие усы-вибриссы, что щеголеватая беленькая манишка. А от одного зрелища бархатисто-черной, волосок к волоску лежащей шерстки все коты и кошки, сколько их там есть, просто удавились бы от зависти.