Не унесу я радости земной...
Шрифт:
— За свою жизнь я выпил много вина. И очень хорошего, и — так себе, и очень плохого. Но, скажу я вам, самое хорошее вино может быть плохим, и самое плохое — хорошим. Потому что качество, истинное качество вина, скажу я вам, зависит от того, с каким человеком пьешь и по какому поводу.
И только тут, за чашкой священного кумыса, я на очень плохом башкирском спросил Насибу-эбей, о чем давно хотел спросить:
— А как ваше имя-отчество полностью?
— Анастасия Исаевна Газизова, — ласково сказала Насиба-эбей.
— Как Анастасия Исаевна? — не понял я.
— А так, — смеясь, сказала она уже по-русски. — Жила я у родителей в деревне под Уфой. Уже жених
А я все еще стоял с разинутым ртом, все еще не мог прийти в себя. Я с самого утра пытался говорить с ней по-башкирски, а ведь меня так просто не проведешь, я сам провел детство в башкирской деревне. Впрочем, меня удивило совсем не то, что эта пожилая башкирка оказалась русской. Меня поразило другое — уважение, с каким говорили о ней все юлаевские старики и старушки:
— О Салавате больше ее никто не знает, она ведет родословную его до наших дней. Когда умирала жена Шарафутдина, правнука Сулеймана, ей 83 года было, сказала: «Позовите ко мне Насибу Газизову, только ей все расскажу. Она теперь за меня останется — помнить нашу великую старину». Она знает самые старые башкирские песни…
Но эта поездка была потом, через несколько лет, — а сейчас дорога выскочила на пригорок— и впереди, внизу открылся Малояз. Стояли когда-то на берегу Юрюзани недалеко друг от друга два села: башкирское — Старо-Каратавлы — и русское — Старо-Михайловка. В стороне от них, в двух километрах от Юрюзани, было еще татарское село — Малояз. В конце тридцатых годов Малояз почти полностью сгорел от большого пожара. Погорельцы поселились между Старыми Каратавлами и Старой Михайловкой. Со временем все три села срослись в одно. Так возник нынешний районный центр Салаватского района — Малояз. Сгоревший же Малояз потом отстроился заново и стал центром сельсовета и крупного колхоза.
Центральную улицу Малояза рядом с мостом через маленькую речку Шердяйку пересекал шумный поток. Подпруженный, словно плотиной, шоссейной дорогой, он каскадом сваливался с нее и тихим веером разливался по улицам. Небольшой ручей перебирался через дорогу и по другую сторону моста, а сам мост стоял посередине, и было под ним совсем сухо. Видеть это было очень странно, хотя объяснение самое простое: в эту необыкновенно суровую зиму речки не только промерзли до дна, но и покрылись сверху толстыми горбами льда — вот талые воды и бросились в Юрюзань мимо русел, как попало.
Через поток с трудом перебирались даже машины, и под мостом под руководством сурового сержанта милиции колдовали добровольцы с затопляемых улиц. Они пытались загнать расшалившуюся речку под мост, но пока у них ничего не получалось.
Сверху наплывали небольшие льдины. Осторожно перебирались через дорогу и терлись о заборы и бревенчатые бока домов. На больших реках нет таких льдин. Тонкие, игольчатые, изъеденные водой, они похожи на сказочные города. Их можно рассматривать без конца: хрустальные готические замки, маленькие светлые площади, прозрачные арки, невесомость северных церквушек без бога — какое-то невероятное сочетание всех существующих на земле архитектурных стилей. И еще какая-то архитектура непостижимого совершенства: предельно простая и строгая, легкая, полная света. Архитектура, которой нет названия, потому что ее еще нет у людей. Может быть, такими будут города будущего.
Одна из главных достопримечательностей Малояза — гора Сосновка на противоположном берегу Юрюзани. Само название говорит о том, что покрыта она
Снег умирает прямо на глазах. Буквально за день побурела вчера еще совсем белая большая кочковатая луговина за Малоязом перед Сосновкой. Скоро сойдет с нее вода, но еще долго, словно глаза, полные слез, будут смотреть в небо солдатские могилы.
Тихо-звонкая река Юрюзань. Мало кто знает, что с ней связаны имена таких выдающихся военачальников гражданской войны как Тухачевский, Эйхе, Путна, Гайлит… Что на ее берегах в трудном 1919 году решалась судьба революции.
Я не могу здесь не привести хотя бы отрывка из статьи командующего (после М. Н. Тухачевского) легендарной дважды Краснознаменной Пятой армией Генриха Фридриховича Эйхе, сыгравшей чрезвычайную роль в освобождении Урала от колчаковщины. Генрих Фридрихович был известен и как военный историк. Им написаны такие книги, как «Форсирование реки Белой частями 5-й армии в июне 1919 года», «Уфимская авантюра Колчака», «Опрокинутый тыл» и другие. Статья эта под названием «Даешь Урал!», не известная широкому читателю, сохранилась у фронтового товарища Генриха Христофоровича — уфимца Александра Фокеевича Хоменко:
«Если мы до зимы не завоюем Урала, то я считаю гибель революции неизбежной; напрягите все силы», — так писал В. И. Ленин 25 мая 1919 года в своей телеграмме Реввоенсовету Восточного фронта.
Начатое Красной Армией в конце апреля 1919 года большое контрнаступление от Волги к Уралу не дало всех ожидаемых результатов. Из пяти армий Восточного фронта ко второй декаде июня к подножью западных склонов Урала подошли только две полевые армии: малочисленная и растянутая от Илецкого городка через Оренбург до Стерлитамака 1-я армия под командованием Г. В. Зиновьева и занимавшая фронт от Стерлитамака до Старо-Сибирского тракта 5-я армия под командованием М. Н. Тухачевского.
На правом фланге 4-я армия вела тяжелые бои с белоказаками в районе Уральска и Николаевска. Прямого участия в освобождении Урала принять не могла. Левое крыло Восточного фронта сильно отстало: 2-я армия под командованием В. И. Шорина и 3-я армия под командованием С. А. Меженинова все еще находились на западном берегу Камы.
Я был в то время начальником 26-й стрелковой дивизии 5-й армии. Во второй половине июня ко мне в штаб совершенно неожиданно явились командарм М. Н. Тухачевский и член Реввоенсовета И. Н: Смирнов и под большим секретом сообщили мне и военкому дивизии Н. К. Гончарову, что Реввоенсовет фронта поручил задачу освобождения Урала нашей армии, а главная роль в предстоящей операции отводится 26-й дивизии.
В штабе дивизии состоялся обмен мнениями и был принят следующий план действий: 3-я бригада моей дивизии продолжает энергично наступать в лоб на Ашу-Балашово, а две другие бригады форсированным маршем выходят на Уфимское плоскогорье, чтобы оттуда ударить на станцию Кропачево в тыл группе Каппеля.
Дивизия занимала по фронту участок от станции Тавтиманово до деревни Айдос на реке Уфе свыше 120 километров, и на всем этом пространстве ни одной дороги, ведущей на перевалы. Единственная возможность — совершить марш-маневр главными силами дивизии вдоль горной реки Юрюзань.