Не в этой жизни
Шрифт:
"Словно человеческая жизнь, - вдруг подумалось ей.
– Только-только возникает красивая вязь, и вот ты падаешь-падаешь. И уже нет ничего. Одна вода".
Она вытащила из кармана мобильник, нашла в записной книжке номер Оксаны.
– Ксюшечка, - протянула Маша сладким-сладким голосом, когда сонная
– А, это ты, - зевая и, видимо, потягиваясь в теплой постели, томно прошептала Ксюха.
– Спишь?
– Нет, я еще на улице, иду домой.
– М-м-м, - пробормотала Оксана, "отключаясь" на ходу.
– Ксю! Не спи!
– крикнула Маша, испугавшись, что та положит трубку.
– Ну чего ты орешь?
– лениво протянула подруга.
– У меня чуть ухо не лопнуло. Тут я. Слушаю.
– Ксюш, - снова заныла Мария сладким голоском.
– Не обидишься, если я один раз в жизни - уведу у тебя кавалера?
– Дуреха ты!
– просыпаясь, строго сказала подруга.
– Ксю-ю-ю...
– жалобно протянула Маша.
– Ксю-ю-ю. Прости...
– Да не жалко мне, - пробурчала та, - найду я, с кем в Испанию слетать. За тебя переживаю.
– Ксюш, - прижав трубку к уху и затаив дыхание, вымолвила Маша.
– Номер дашь?
– Ах тебе еще и номер, паршивка!
– негодование Оксаны было наигранным.
– Это что? Я, полуголая, должна шарить по комнате, в поисках мобильника, на который закатан номер?!
– Ксюшенька! Ксюшечка! Ксаночка!
– Ладно, ладно!
– миролюбиво сказала подруга, - Не верю в твои слезы. Лицемерка. Я уже выползла из кровати, и даже нащупала мобильник. Так что не ной.
Маша замерла на месте, и даже сердце ее, казалось, перестало биться.
– Во! Нашла!
– гордо сообщила Ксюха.
– Записывай!
– Давай! Я запомню!
– выдохнула
Оксана продиктовала номер Даниила.
– Ксюш, спасибо тебе.
– Иди к черту!
– вяло огрызнулась подруга.
– Не говори потом, что я тебя не предупреждала.
– Ага!
– радостно согласилась Маша, но в трубке звучали гудки отбоя.
С неба все так же падал снег, утро было морозным и ясным, одинокая девушка, кутавшаяся в длинную шубу, стояла посреди улицы и счастливо улыбалась. Она не сомневалась, что впереди ждут несколько сумасшедших лет. Безумных лет, когда она потеряет голову, и не пожалеет об этом. Просто потому, что иногда сходят с ума, и теперь Маша знала, как это бывает...
Сколько у них времени? Год? Два? Три? Она не могла предугадать. А что потом? Одиночество? К утру - мокрая от слез подушка? Глухая боль в сердце, которую невозможно вытравить ничем?
Мария не желала об этом думать. Она быстро набрала номер и оцепенела, дожидаясь ответа.
– Алло!
– сказала трубка голосом Даниила.
– Данил?
– на всякий случай спросила она, невольно выпрямляясь и отбрасывая непослушную прядь с лица.
– Да, cara mia, - услышала она, и сердце наполнилось радостной тревогой, ожиданием чего-то большого, необыкновенного, что бывает только в сказке.
"Он узнал мой голос! Узнал!"
– Данил, - радостно закричала она. Сердце забилось часто-часто.
– Это Маша.
И только тогда поняла, что сказала откровенную глупость.
– Данил!
– тихо и нежно повторила девушка, вдруг страшно испугавшись, что он повесит трубку, не дослушает, что тонкая, едва заметная нить, которая связала их рождественской ночью, порвется.
– Данил! Я звоню тебе из другой жизни...