Не вдвоём
Шрифт:
Я был уже на объекте, когда звонок от матери вернул меня с небес на землю. Чёрная полоса, видимо, делала всё возможное, чтобы не закончится никогда.
– Артём...
– судорожно всхлипывала мать в трубку, - Вика... она... о, госпо-ди... Артём, её... она в реа... реа-нима-ции...
– Где вы? В какой больнице?
– В пер-вой... гор-родской.
– Скоро приеду.
Я был на месте уже через полчаса. Мать с этим уродом находились в комнате ожидания, куда проводили и меня. Кроме нас
Мама отлепилась от плеча этого козла, как только я вошёл, и лицо её искривилось от готовых сорваться с глаз слёз.
– Артём... Мы не знали, что она вышла из дома... Я думала, она легла спать. Сынок, мне так стыдно. Господи! Мне ужасно жаль, что я не додумалась её проверить на ночь... Артём... Сынок, ты простишь меня?
Она кинулась ко мне, начиная рыдать навзрыд. У меня зубы скрипели от злости, но я заставил себя обнять её в ответ и ладонью погладить по спине.
– Мам, успокойся. Ты не при чём. Что произошло?
– вопрос я задал нерадивому папаше, задушить которого у меня чесались руки.
– Её нашли утром в переулке, - скривился он от досады.
– Она истекала кровью... Это послание! Понимаешь?
– вдруг вскочил он на ноги и начал орать, брызгая слюной.
– Послание! Он устал ждать! Устал! И приказал избить мою кровиночку в назидание... У нас больше нет времени! Надо срочно достать деньги! Срочно! Иначе, они придут за мной... Или за твоей матерью!
– в страхе тыкнул он пальцем в маму, последними словами вызвав её судорожный вой.
Я прижал её крепче к себе, жалея, что не могу себе позволить раскрошить тупую башку этого труса о больничную стену.
– Как Вика? Она выкарабкается?
– С Божьей помощью... Но надолго ли? Что ему помешает в следующий раз убить её?
– Врач заходил пять минут назад, - заговорила мама, шмыгая носом.
– Они не говорят ничего конкретного, какие-то непонятные, медицинские термины...
– К ней пускают?
– Нет, сынок. Сказали можем остаться тут или ехать домой, оставив номер телефона, по которому они смогут сообщить об изменениях.
– Езжайте тогда, мам. А я останусь здесь и дам тебе знать, как только что-нибудь выяснится.
– Нет, мы останемся с тобой, - заупрямилась она, платком вытирая слёзы.
– Мам, - наклонился я к ней, - увези этого урода. От греха подальше, ладно?
Она некоторое время смотрела на меня непонимающе, но всё же коротко кивнула и повернулась к мужу, который нервно расхаживал от стены к стене:
– Вить, поехали домой. Артём о ней позаботится.
– Как позаботился до этого?! Он слишком долго добывает деньги! Теперь они придут за мной! За нами, слышишь?
Я не сдержался. Подлетел к нему и, схватив за грудки, припечатал к стене:
– Сейчас тебе стоит опасаться меня, а не их! Понял? Вали домой, чёртов ублюдок.
Выпустив из рук этого бесхребетного подонка, я наблюдал,
– Звони, хорошо, сынок?
– произнесла на прощанье мама, и они вышли за дверь.
Я уже хотел выйти вслед за ними, чтобы найти доктора, но на экране телефона высветилось фото Лики.
Родная моя...
– Да, Ли?
– Доброе утро, - услышал я её бодрый голос, который действовал на меня, как бальзам.
– Мы вчера не успели договорится... Вот я и решила, позвонить, уточнить... Приедешь ко мне после "Арены"?
– Ли... У меня сестра в больнице. Её избили...
– Что? Когда? Боже! Ты у неё? Я приеду! Скажи в какой вы больнице!
– В первой, Ли... И... спасибо.
– Шутишь? Скоро буду, держись.
Я ещё некоторое время слушал тишину. В голове, словно образовался вакуум... Никогда я не чувствовал себя настолько разбитым и беспомощным. Я тупо не знал, куда податься, что предпринять. Уроды! Как они могли? Беззащитную девочку...
И тут дверь распахнулась, а на пороге появился ...Кирилл?
Что он здесь, вашу мать, делает?
– Здравствуй, друг, - подошёл он ко мне и сжал пальцами моё плечо.
Друг? Мы всё ещё друзья?
– Что... Как ты?..
– Мне набрала твоя мать. Пойдём, я договорился, чтобы нас пропустили к твоей сестре.
– Что?
– Пойдём-пойдём, - потянул он меня к двери.
– А то ещё передумают.
Я ничего не понимал, но желание увидеть Вику напрочь лишало меня всех мыслей.
Нам дали какие-то халаты, шапочки и заставили одеть бахилы, а затем проводили в палату реанимации, где на единственной занятой койке лежала моя маленькая вредина.
У меня больно сжалось сердце при виде количества бинтов, трубок, иглами воткнутых в её тело, кровоподтёков на израненном, сейчас таком спокойном детском личике. Боже... Бедный мой малыш...
Ублюдки! Задушил бы каждого собственными руками!
Я подошёл к её кровати и осторожно сжал её безжизненную, бледную руку, не отрывая глаз от её израненного лица.
– Ты общался с докторами? Что они говорят?
– сквозь зубы спросил я Кирилла, единственного, кого мог сейчас о чём-либо спросить.
– Девочка крепкая. Она точно выкарабкается. Иначе, нас бы не впустили.
– Спасибо, - через силу выдохнул я.
– Не за что, друг. Не за что. Артём, я всё знаю. И я готов помочь.
– Мне не нужна...
– Уверен?
– перебил он меня.
– Ты сам видишь, что они с ней сделали. Дураку ясно, что это предупреждение. Сколько тебе не хватает денег для выплаты долга? Не противься. Я могу и хочу помочь.
– Кирь, мне сейчас...
– Подумай! Кто будет следующим, если ты продолжишь тянуть? Её отец? Твоя мать? Или, может быть, ...Анжелика? Этого ты хочешь? Стоять над кроватью уже с её бесчувственным телом?