Не верь мечтам

Максимова Анна

При этом все они продолжали таращиться на меня, а я, следуя наитию, поднесла руку к лицу и тут же отдёрнула, ощутив новую волну болезненных ощущений. Но этих мгновений хватило, чтобы нащупать горячие распухшие бугры вместо левой щеки.

— У кого есть зеркало? — спросила деревянным голосом, заранее боясь увидеть своё отражение.

Переглянувшись, мои спутники развели руками. Даже у Диланы не было. Единственное, по её словам, разбилось во время стычки с нежитью, когда она откинула в сторону свою сумку. Или, возможно, мне просто не хотят давать увидеть себя.

— Я могу создать воздушное, — произнёс Ёрн, за что удостоился четырёх злых взглядов, подтверждая мои подозрения о наличии зеркал.

Получив

моё согласие, он на несколько секунд прикрыл глаза, водя руками по воздуху, который вдруг засеребрился, уплотнился и принял форму идеального круга, отлично отражавшего окружающее пространство. Подходить было страшно, я боялась увидеть себя, но мне это было необходимо. Сжав зубы, решительно приблизилась к магическому зеркалу, взглянула и в ужасе отшатнулась. Оттуда на меня смотрело чудовище. Жуткая уродина, у которой левую сторону лица «украшало» четыре ярко-алых вздувшихся рубца. Один располагался внизу, почти на подбородке, чудом не задев губы. Три других — на щеке, причём самый верхний, будь немного длиннее, мог лишить меня глаза. Это смотрелось настолько отталкивающе, что у меня невольно затряслись руки и задрожали губы. После аварии, приковавшей меня к инвалидному креслу, я научилась игнорировать шрамы. На теле их хватало. Но то на теле. Их можно скрыть. А это лицо, то, на что все смотрят в первую очередь при знакомстве. В этом мире я изначально красавицей не была, магия немного поправила дело, но до той же Диланы мне ой как далеко. Теперь я вовсе уродина. Настоящая образина. Словам Имира, что в академии всё исправят, не поверила ни капли. Всем было известно — раны, нанесённые магическим оружием или магическими предметами, заживают долго, и всегда от них остаются шрамы. Тот булыжник определённо был магическим. Значит, такой вот «прекрасной» мне быть до конца моих дней.

— Спасибо, — голос был словно чужим, глухим и неживым.

— Не повезло тебе, простушка, — мне послышались нотки сочувствия в голосе Ёрна. — И так была не красавица, теперь тобой можно дохляков пугать. Есть всё-таки в мире справедливость, — нет, сочувствие мне определено померещилось, — это боги тебя за мои волосы покарали.

— Ещё одно слово, и домой ты не вернёшься. — Эйн говорил тихо и спокойно, но оттого фраза была ещё более жуткой. Почему-то я была уверена, что это не пустая угроза.

Понял это и Ёрн, после чего предпочёл прикинуться немым. Ребята говорили что-то, пытались утешать, но все их слова словно обтекали меня, уходя в пространство, ничего не задевая в душе. Единственной важной информации в этом потоке звуков было, что к деревне выдвигаемся завтра с утра, сейчас уже скоро стемнеет.

Мне хотелось остаться в одиночестве, чтобы никто ничего мне не говорил и не трогал меня, но в данный момент это было недоступной роскошью. Вернулась в свою «постель», натянула одело на нос и отвернулась. Осознав, что общаться с кем-либо я желанием не горю, меня, наконец, оставили в покое. Все, кроме моей пушистой подруги. Мурка возникла словно из ниоткуда, громко и возмущённо мяукая, она втиснулась ко мне под одеяло, где превратилась в маленький моторчик.

— Пришлось засунуть её в сумку, потому что твоя кошка словно спятила и рвалась к тебе, — услышала я Олана. — Мы боялись, как бы она не навредила.

Глупо. Уж кто-кто, а Мурка мне вредить не станет. Но приятно, что беспокоились обо мне. Вспышка лёгкой признательности быстро утонула в беспросветном отчаянии, навалившемся на меня. Игнорируя болезненные ощущения на лице, уткнулась в мягкую кошачью шерсть и беззвучно разрыдалась. Старательно подавляя всхлипы, я оплакивала окончательный крах надежд на достойное будущее, возможность обзавестись семьёй.

В книгах всё заканчивалось тем, что герои отмечали победу над врагом и собирались

продолжить обучение. Но то книга, а это уже реальность. Как это могло произойти, понятия не имею, но зато прекрасно понимаю, чего ожидать после академии. Мы все разбежимся кто куда, будем строить карьеру и заводить семьи, у всех будет своя жизнь. Каковы мои шансы добиться успеха? На трудовом поприще ещё есть небольшие. Что-нибудь, не требующее контактов с людьми, чтобы не пугать их жутким лицом. А на личном фронте? Тут всё плохо. Само моё происхождение было для многих огромным минусом, но я даже радовалась этому факту, больше свободы выбора без влияния заинтересованных лиц. Теперь к происхождению добавилось яркое уродство, и шансы выйти замуж стали очень невелики. Точнее, замуж меня возьмут, не сомневаюсь. Редкая магия — хороший стимул закрыть глаза, что жена страшна, как война. Но буду ли я счастлива в таком браке? Вряд ли. Значит, не стоит и начинать. На Земле мои шансы перечеркнула авария, сделав инвалидом, здесь — магический камень, изуродовав лицо.

Чем я заслужила всё это? Сколько ещё жизнь будет испытывать меня на прочность? Есть ли дно у этой ямы, называемой «моя жизнь»?

Ответов у меня не было. Представила, что ждёт меня в академии в начале нового полугодия, и новый комок слёз подкатил к горлу. Мурка тыкалась мордочкой мне в лицо, тихо мурлыча, слизывая мои слёзы. От прикосновений шершавого язычка рубцы дёргало и жгло огнём, но мне было всё равно. Сомневаюсь, что может стать страшнее. Примерно на такой ноте сознание решило уплыть в сон.

***

Обратный путь до академии прошёл без происшествий. К вечеру второго дня пути мы добрались до деревни. Оставив ребят объясняться с местными, я направилась в выделенную нам с Диланой комнату, где смогла забиться на кровать и насладиться кратким мигом одиночества. Не скажу, что меня сильно донимали в пути. Общаться с ребятами или вообще кем-либо желание у меня отсутствовало. После моей тихой истерики утром меня накрыла какая-то отупляющая апатия. Стало плевать почти на всё. Раздражала только чужая жалость. Почему никто не скажет, какая я молодец? Справилась, уничтожила угрозу. Почему вместо этого спутники стремятся утешить и убедить, что всё будет хорошо, говорят кучу пустых, бессмысленных слов? Это злило. Первой это осознала Дилана, после чего меня оставили в покое, и общение было исключительно по делу.

Левую половину лица я решила скрыть волосами. Неудобно, мешает обзору, но зато ребята перестали вздрагивать всякий раз, стоило мне повернуться в их сторону. Ночами Мурка всё так же пела мне свои кошачьи песни, облизывая мои раны. Сначала я пыталась отпихнуть её, увернуться, но она просто не хотела принять отказ. Было проще потерпеть минуту, чем заставить упрямую кошку отстать.

До портала снова пришлось добираться на лошади. Опять сначала пострадало моё самоуважение, а потом филей. В академии нас уже ждали. Куратор Малори соизволил лично нами заняться. Сначала выслушал устный отчёт, потом заставил всех шестерых писать письменный. Практику нам засчитали, что заставило моих спутников с облегчением выдохнуть.

Потом я по настоянию ребят отправилась в лазарет, на поклон к тере Зенае. Сомневаюсь, что она чем-то поможет, но иначе они не отстанут. Выслушав суть проблемы, она сначала поохала, потом взяла себя в руки и велела показать ранение.

— Погоди, эти ранам три с небольшим дня? — ошеломлённо спросила тера Зеная.

— Да, — покивала я. — Что-то не так?

— Да. То есть, нет. Тэя, ты когда на себя последний раз в зеркало смотрела?

— Когда пришла в себя.

После увиденного в воздушном зеркале никакого желания любоваться собой у меня не было. Я избегала отражающих поверхностей и прятала уродство за волосами. К чему лишний раз расстраиваться?