Не верь, не бойся, не проси… Записки надзирателя (сборник)
Шрифт:
– Круто у тебя, док, получилось! – восторженно похвалил Ванька. – Так дребалызнул в окно, что даже я ждал, и то вздрогнул. Прямо отвлекающая свето-шумовая граната бабахнула. А эти, – он пренебрежительно кивнул на лежащих парней, – аж подпрыгнули. И рыла в твою сторону своротили – чегой-то там? А я тут как тут! Приложил одного, и сразу – второго. Как в спортзале. Они, кажись, даже и не поняли, кто их выхлестнул. Вон об того быка аж руку отшиб. Здоровый, гад, а я с этой пьянкой чуток форму подрастерял…
Ванька
– Во, блин, кожу ссадил. А раньше кулаки – как копыта были. По шесть кирпичей в ряд колол – и хоть бы хны!
– Аи, Жора-джан! – щуря заплывшие кровоподтеками глаза, подал голос Алик. – Твой друг меня выручаль, бакшиш за мной – мамой клянусь! – Он силился растянуть разбитые губы, кивал и, судя по всему, был непробиваемо счастлив.
Новокрещенов указал на поверженных бандитов:
– Ас этими что теперь делать?
– А чо?! – пожал плечами Ванька. – Щас очухаются, ноги в руки, и тикать… Ты лучше глянь сюда, какой я трофей добыл!
Он протянул Новокрещенову револьвер – вороненый, с длинным, как у героев фильмов-вестернов, стволом, неожиданно тяжелый и удобный в руке.
– Это, док, тебе. Револьвер образца 1895 года. Тульский оружейный завод. А мне вот. – Ванька показал острую финку и, пряча ее в объемистый карман камуфляжных штанов, пояснил: – Буду картошку чистить. Сталь хорошая, острый ножик, как бритва.
– Аи, солдат, меня забыл, – загундосил Алик. – Отпускай, пажалста!
– Точно! – спохватился Ванька и, достав трофейный нож, ловко рассек в двух местах веревку. – Гуляй, душман!
– Русский солдат – добрый солдат! – провозгласил Алик, стряхивая с себя путы. – Брат! Русский – вах! Больна хароший, добрый!
Новокрещенов не сдержался, напомнил мстительно.
– Ты ж мне другое говорил недавно. Дескать, русский – не русский – какая разница?
– Аи, не нада «дескать». Дурак я был, слюшай! Не буду дескать, дарагой! Русский – харашо! Без русский всем плёхо! – извивался подобострастно Алик.
– То-то же! – снисходительно хлопнул его по плечу Ванька и предложил: – Давай, док, бери вон того, а я энтого. Хватит им тут валяться. Здесь, мать их так, не санбат!
Новокрещенов нагнулся, взял того, что булькал кроваво носом, попытался поднять. Тот, очухавшись, сел, очумело закрутил головой. В ту же минуту к нему подскочил один из Аликовых пацанов, и, взвизгнув, ударил босой пяткой в висок. Бандит выкатил удивленно глаза и опять повалился на бок.
– Зарежу, билать! – бесновался мальчишка.
Новокрещенов оттащил его за шиворот от поверженного. Мальчишка сверкал по-волчьи глазами, скалился на бесчувственного бандита и отошел лишь тогда, когда на него гыркнул на родном
Оставив Алика на попечение причитавших жалобно домочадцев, Новокрещенов и Ванька выволокли налетчиков из дома.
Один из них, грудастый, как бройлерный петух, держась за челюсть, прошамкал, косясь на Новокрещенова:
– Это ты меня жвежданул, гад?
Ванька поднес к его носу мосластый, в рыжих зернах конопушек кулак.
– Видал? Я им на спор бугая-трехлетку с копыт сшибал. А если тебе врежу – башка отлетит…
Второй громила еле ковылял в раскорячку, держась обеими руками за низ живота.
– Болит? – добродушно потрепал его по плечу Ванька. – Ты, со стороны если посмотреть, такой парень представительный… Потому тебе и досталось больше – ногой в пах да кулаком в живот. Я думал, у тебя мышцы, пресс брюшной – не пробьешь. А как вмазал в твое пузо – так рука в потроха по локоть ушла. Тренироваться надо, пацан, а не пивом под горло кажный день наливаться…
«Пацан», даже полусогнутый, скалой возвышался над Ванькой, шипел от боли и сдавленно матерился. Зато первый, принимая Новокрещенова за старшего, опять прошепелявил, держась за распухшую, судя по всему, сломанную челюсть.
– Вы, мать вашу, кто такие? Под кем ходите? Чего в наши ражборки впряглишь?
– Ты сперва скажи, сам-то – чей? – строго спросил Новокрещенов.
– Не яшно, што ли? Щукинские мы, чьи же ишо? А вы?
– Мы – сами по себе, – солидно представился Новокрещенов.
– He-e, так дела не делаются, – осторожно мотнул головой, нянча подбородок, парень. – Давай штрелку жабьем, рашберемша…
– Мы люди служивые, с бандитами в переговоры не вступаем, нашелся с ответом Новокрещенов.
Ванька с силой хлопнул парня по спине.
– Давай, орел, дергай отсюда. И кореша свово прихвати!
Налетчики, обнявшись и опираясь друг на друга, потащились к калитке. На выходе тот, что побойчее, обернулся, попросил:
– Шлышь, братан! Штвол верни, а?
– Оружие изъято, – изрек важно Ванька.
– По всем вопросам советую обращаться в ближайшее отделение милиции, – съязвил Новокрещенов, покачивая револьвером.
– Да пошел ты… кожел! – в сердцах бросил налетчик и, охнув, опять ухватился за челюсть.
Когда бандиты, протиснувшись в узковатую для них калитку, побрели по улице, Новокрещенов бросил с упреком Ваньке:
– Втравил ты меня и себя в историю! Это ж щукинская братва! Теперь жди ответного наезда…
– Сразу не сунутся, – авторитетно заявил Ванька, присаживаясь на крылечко и устало утирая пот со лба – будто солдат на ступенях взятого с боя Рейхстага. – Пока справки наводить будут, кто мы да откуда, а я через свою шпану пробью, предупрежу, чтоб не совались сюда…