Не вернуться никогда
Шрифт:
— Убей его, пати Вадомайр, — сказал кто-то негромко и безнадёжно. — Им овладели злые духи…
— Нет, — ответил Вадомайр. — Как я убью своего друга и брата?
— Это уже не Стрелок, — сказал ещё кто-то. — У него вынули душу.
— Мне не нужна такая победа, — сказал Вадомайр. — К чёрту такую победу, за которую надо убивать друзей.
Он
"Ты совсем ничего не помнишь?"
…"За спину!"…
…Ротбирт — готовый умереть за него — за пиршественными столами Йохаллы и Синкэ…
…Костёр и улыбка друга, ставшего братом — его рука, поднимающая Вадима из огня…
…Эрна, от которой Ротбирт отступился — ради любви Вадомайра…
…Путь через дюны…
…"Очнись! Цепляйся, держись" — и мокрое, искажённое лицо…
…Вадомайр вздрогнул. Ротбирт не нападал. И тогда мальчишка, набрав в грудь побольше воздуха, заговорил:
— Помнишь, ты мне обещал как-то, что всегда будешь со мной? Щит к щиту, и нас только смерть разлучит? — Ротбирт склонил голову. — Побратимство — оно ведь навсегда. Даже если один из побратимов умирает… или предаёт. По своей воле, не по своей… — голос Вадомайра сорвался. Он передохнул и продолжал просто: — Я тебя подожду у дороги на ту сторону. А там мы пойдём вместе, брат. Ты не спеши особо.
Он вонзил в пол Сына Грома. Погладил пальцами рукоять: "Прости, но я не хочу победы такой ценой… есть такая песня. Была такая песня… Ты верно мне служил, теперь ищи другого хозяина." Положил рядом саксу. И спокойно шагнул навстречу Ротбирту.
Тот поднял меч.
— Бей, — грустно сказал Вадомайр. — Мне уже не будет больней, чем есть. Я думал, что больней всего было, когда я понял, что тебя украли вместо меня. Но теперь — больнее.
— Убей меня, — предложил Ротбирт. Меч в его руке дрожал, лицо покрылось крупным потом. — Ты же можешь.
— Не могу.
— Тогда я убью тебя… — кончик поднятого меча вибрировал.
— Не ты. То, что поселилось в тебе. А с тобой мы встретимся на той стороне и поедем дальше вместе, как ехали тут. Давай, — добавил Вадомайр по-русски. — Не медли.
— Нет, — спокойно сказал Ротбирт.
То, что произошло дальше, никто не успел осознать. Отшагнув назад, Ротбирт перевернул меч и, далеко отведя руки, ударил себя под челюсть.
Но Вадомайр, прыгнув вперёд, перехватил клинок рукой
…с вырезом на ладони.
Алая горячая кровь хлынула на лезвие. И на лицо Ротбирта.
Меч упал. Вадомайр согнулся — молча вжимая раненую ладонь в живот. Ротбирт вскрикнул, подхватывая друга. Мимо мальчишек в каюту бросились воины, послышались странные звуки — щелчки, хлопки, два, три — и наружу выпал изрубленный труп данвэ в странной одежде, не в латах…
— Я не убил тебя? Я тебя не убил? — шептал Ротбирт, сам еле держась на ногах. — Я… они… но я не мог!
— Я живой, — Вадомайр улыбнулся. — Я живой, ты живой, Ротбирт, мы живы! — поддерживая друг друга, они выбрались его на палубу, что-то бормоча — что — не запоминалось.
И остановились у фальшборта.
Остатки загоревшегося корабля едва выступали над водой. Баннорты анласов вились над пятью остальными. Воины ликовали на их палубах. Поспешно, быстро уходили на пенных крыльях прочь несколько лодок. А на берегу Эргая ликовали люди — спасённые люди.
Это была победа.
И тогда над одним из кораблей появилась фигура кэйвинга Рэнэхида. Взмахивая мечом, он кричал вслед бегущим:
— Уплывайте! Живите! Скажите всем в своей земле, что над этим берегом — наш щит, и над этим морем — наш стяг, и есть у нас мечи на вашу силу! Молитесь своим богам и благодарите их!..
…Катера уходили быстро. Туда, где уже виднелись на горизонте смутные силуэты четырёх золотых кораблей — остановленных пришедшим приказом о том, что игра прекращается до выяснения полной обстановки на континенте.
* * *
Великая радость как и великая боль ощущается не сразу. И не сразу удаётся осознать, что ты выжил в бою — что ты победил.
А вот скорбь — скорбь ощущаешь тут же.
Сорок три скида и больше четырёх тысяч анласов — такова была цена этой победы. И мало кто не опракивал друга, сына, брата, отца — лежащего на окровавленной палубе, сгоревшего в огне, ушедшего на дно…
Не вернулся в свой Орилан Эгберт сын Вильберта. И кэйвинг Кенфирд Костедробитель сын Эохминто не увидит больше своего Брионнэ Ойка. Опоздали отомстить за своего вождя ратэсты Озви сына Куннбэло. Не носить больше морским волнам отважного разбойника Синбэра сына Эотты…
Шли — за чужих? Нет — на зов крови. Что останется после них в шумном и широкм мире?
Слава.
Добрая память.