Не верю!
Шрифт:
Но и поздним вечером он все еще пытался рассуждать о теориях, разрабатываемых учеными, и успокоился только после того, как Белов налил ему сто граммов коньяку. Сам Белов ничего крепче кофе не пил, но всегда держал в баре алкогольные напитки — для гостей.
Вистунова он уложил спать в гостиной, на диване. Собрался и, оставив ключ и записку, в которой объяснял гостю, чем он может позавтракать, уехал на Ленинградский вокзал. В поезде он напрочь забыл о теме бесед со школьным приятелем и вспомнил о ней только по возвращении, следующим вечером, вполне довольный собой
В Москву он приехал в семь часов утра, еще раз вспомнил о приглашении Свистуна, махнул было рукой, а дома, позавтракав, вдруг решил поехать в Академгородок, где располагалась лаборатория профессора Беллинсгаузена, то ли потомка знаменитого русского путешественника, то ли просто однофамильца.
Он опоздал, ненамного, минут на двадцать, но опоздал. Электричка высадила его без пятнадцати минут двенадцать, то есть за пятнадцать минут до «часа X», и пока Белов искал транспорт и ехал, время перевалило за полдень.
Ничего, успею, подумал он, выходя из маршрутки, физики не математики, никогда не начинают в точно назначенный срок.
Бросив взгляд на улицу, запруженную машинами, он начал переходить ее, двигаясь к парку, за которым располагалось здание лаборатории, и вдруг уловил — не слухом, сознанием — внезапно упавшую на городок тишину.
Замедлил шаг, огляделся.
Поток машин на глазах редел, таял, будто они испарялись одна за другой. Сами автомобили изменялись, трансформировались, приобретали странные угловатые формы.
Белов узнал в одной старый-престарый «Хорьх», в другой, грузовой, — легендарную полуторку.
Он потряс головой, протер глаза кулаками. Ничего не изменилось. Вернее, изменения продолжались и коснулись уже городского ландшафта.
Высотки по обеим сторонам улицы съежились, словно ушли под землю. На их месте выросли сначала зыбкие, но все более уплотняющиеся старинные дома, чаще одноэтажные, краснокирпичные и деревянные. Магазины и «стекляшки» пропали вовсе, на фасадах домов появились удивительные вывески вроде «Мануфактура МПР» и «Краснопролетарские пряники».
Улица тоже претерпела изменения, стала уже, но свободнее, а главное — потеряла асфальт! Еще один старый грузовик, появившийся на ней невесть откуда, поднял снежную пыль, от которой прохожие отворачивались и прижимались к зданиям и заборам.
Да и прохожие превратились в массовку, какую использовали режиссеры, снимая исторический фильм. Белов растерянно проводил глазами мужика в полушубке и сапогах, за которым торопливо семенила женщина в непривычного покроя пальто с большим меховым воротником, смешных ботах и в шляпке.
— Эй, берегись! — зычно крикнули ему.
Он отскочил в сторону. Мимо проскакали двое в серых шинелях и синих фуражках с красными звездами на околышах.
Белов вдруг сообразил:
— Бог ты
Вистунов не обманул. Лаборатория Беллинсгаузена действительно проводила эксперимент, и он удался! Время в городке повернуло вспять.
Он сглотнул, помотал головой.
— И все равно не верю!
Припустил бегом через разросшийся парк, в данный момент и не парк уже, а настоящий лес, но стоило ему сделать шаг, как начались обратные метаморфозы города. Всадники исчезли. Грузовики тоже. Пока Белов искал калитку в красивом решетчатом заборе, путаясь в густой траве, присыпанной снежком, Академгородок вернулся в свое прежнее состояние, превратившись в современный город с густыми потоками машин на улицах и толпами прохожих.
Белов остановился, хватая воздух ртом, разглядывая городской пейзаж, отдышался и побрел к зданию института, проступившему сквозь поредевший строй деревьев парка. Но внутрь его не пустила охрана. Кстати, судя по оживлению и ошеломленным лицам парней, они тоже испытывали шок. Пришлось вызывать Бориса по мобильному.
— Сейчас спущусь! — отозвался физик через минуту.
Появился он только через четверть часа. Лицо лучилось от удовольствия, глаза сияли.
— Ты не представляешь! — начал он, стиснув ладонь приятеля двумя руками.
— Очень даже представляю, — проворчал Белов. — Сначала подумал — галлюники! Но длилось это не одно мгновение…
— Так ты видел?!
— Конечно, видел. Шел к вам от остановки маршрутки, вдруг все начало плыть, изменяться. Хорошо, что длилось это всего пару минут. Кстати, почему так мало? Если все жители подумали о семнадцатом годе…
— Потому что возврат в прошлое оказался неустойчивым, многие сразу испугались, перестали думать о конкретной дате, запаниковали, и время вернулось в свою колею. Нет, ты понимаешь?! — вскричал Вистунов, хватая Белова за руку. — У нас получилось! Пойдем в наш бар, выпьем за победу!
Белов хмыкнул.
— Вообще-то ваш эксперимент опасен.
— Не пори чепухи! Представляешь, если все люди на Земле вдруг подумают о прошлом? Вот это будет грандиозный успех!
Белов покачал головой, пребывая в неуверенности насчет грандиозного успеха: все могло закончиться и полным провалом в прошлое! С другой стороны, заставить людей поверить в подобное путешествие во времени было сложно, и он успокоился.
Полчаса они сидели в кабинете, пили вино, Вистунов вещал о Нобелевской премии, Белов терпеливо слушал, вспоминая недавний «спуск» в прошлое. Потом за физиком прибежал лаборант.
— Борис Сергеевич, мы сделали замеры…
— Ну? — оглянулся хмельной Вистунов.
— Остаточная хроновибрация на тридцать процентов превысила расчетную. Время колебалось туда-сюда больше трех минут, пока не успокоилось. Хотя резонансные хвостики прослеживаются и сейчас. Идёмте, Леонард Феоктистович зовёт.
Вистунов залпом допил вино.
— Подождешь?
— Подожду, — сказал Белов, к которому вернулись дурные предчувствия.
Но он был оптимистом и вскоре забыл о своих ощущениях, подчинясь атмосфере праздника, которая заполнила лабораторию.