(не)Веселый космический Роджер

Сейтимбетов Самат Айдосович

— Нессайе будет приятно получить обратно свою живую игрушку, да еще и с рогами, которые можно обломать по новой, - заявила Дионара.

Михаила обязательно осенило бы осознанием, если бы следующий выстрел дитранки не пришелся прямо в него. Все вокруг моментально померкло и исчезло, как и сознание Лошадкина.

Эпилог

Пробуждение было мучительным и болезненным, словно Михаил тонул и не мог выплыть, вода становилась вязкой, хватала его за ноги и за руки, тянула вниз. Он вдруг вспомнил,

что все это уже было с ним и на мгновение решил: все пригрезилось. Не было ничего, ни полетов с пиратами, ни кладбища Аргунатов, ни сражений с чемпионом Чимча, Ушедших и Дионары, ни-че-го!

Он напал комбайном на "Стрелу" и его взяли в плен, теперь решали, как убить и гадить ли в череп.

— Открывай глаза, нечего притворяться, - насмешливый, торжествующий, жирный голос Нессайи.

Михаил открыл глаза и встретился со слегка виноватым взглядом дока Хандрата. Слегка. Тот убрал сканер и прочие свои медицинские приспособления, и пошел прочь, не оглядываясь. Впрочем, все это не имело значения, так как рядом с Нессайей стояла торжествующая Дионара. Невыносимо прекрасная, как и раньше, без ошейника и оков - в отличие от Михаила - и торжествующая.

— Меня предупреждали, - выдохнул он, моментально все поняв.

— И за это я ей ампутирую один рог без наркоза, - заколыхал пузом Нессайя, дергая за цепь.
– Прямо, как ей нравится, да?

Посаженная на нее Хлоя, лишенная одежды и всякого достоинства, залитая кровью, смотрела затравленно с пола на Лошадкина. Тот смотрел в ответ, ощущая лишь беспредельную ярость и отчаяние бессилия.

Ведь он обещал и не смог!

— Вы были хорошим господином, господин, - прохрипела Хлоя Лошадкину.
– Я многому научилась в электрике.

— Я отомщу, - прохрипел Михаил в бессильной злобе.

Разум, оправдания, рационализация, попытки обмана, все это исчезло, смытое волной беспредельной злобы и вины, ощущения собственного идиотизма. Второй раз на те же грабли! Даже то, что Нессайя взял и ловко подвел к нему Дионару, подбил других, вроде Дреи, трясти сиськами, чтобы склонить выбор в пользу дитранки, никак не оправдывало Михаила и не отменяло его вины.

Ведь он сам, сам ей все рассказывал, думая, что строит заговор за спиной жирного капитана! А на самом деле заговор был против него и давнишний, ведь Дионара должна была еще прибыть на Дургар-шесть и попасться в плен, чтобы исключить всякую случайность и возможность того, что кто-то проболтается!

Лошадкин едва не откусил себе язык, пытаясь не заорать, какой он идиот.

— Как скажете, господин, - прошептала Хлоя, склоняя голову.

— Отомстишь, непременно отомстишь, - заверил его Нессайя.

— Только не нам, а ысынгунам, - пропела Дионара и внутри Михаила что-то шевельнулось, а дитранка рассмеялась.
– Смотри, он до сих пор меня любит!

Лошадкин молчал, кусая язык до крови. Он бы отомстил прямо сейчас, но ошейник и оковы не давали этого сделать.

— Это было сыграно идеально, - кивнул ей Нессайя и склонился над Михаилом, будто стремясь задавить его пузом.

Прямо

как тогда, когда Лошадкин первый раз пришел в себя на борту "Стрелы".

— Жаль, нет времени вырезать твой имплант нормально, но и так сойдет, - сказал Нессайя.
– Все равно ты принес много больше кредов, чем твой имплант, жаль, что ты исчерпал свою полезность и так и не понял своего счастья. Вместе мы могли бы творить великие дела, я бы даже забыл о мести за испорченный корабль, но ты выбрал свой путь.

Михаил прожигал его взглядом, ощущая, что сходит с ума от сдерживаемой ненависти. Бессильной ненависти, которой не было выхода, и теперь он намного лучше понимал Хлою. Хлою, которую так подвел! Трорг, что с ним? В следующую минуту Михаил получил ответ на этот вопрос, так как его выбросили из “Стрелы”, и он скатился по пандусу прямо на раскаленные солнцем плиты космодрома, растянулся на них рядом с Троргом.

— Сто кредов за эту дохлятину!
– прозвучал голос над головой.

— Продано!
– крикнул Нессайя и захохотал.
– Идем, пришла пора обломать рога!

Смех стих, отрезанный поднявшимся пандусом и "Стрела" тут же взмыла в небо. В поле зрения Михаила появилась какая-то уродливая шрамированная рожа, смотревшая на него... без ненависти, следовало признать. Равнодушно, как на предмет обстановки или кусок еды, который вдруг вздумал сбежать из рта.

— Добро пожаловать в первую добровольную армию невольников Закрасты!
– пролаяла рожа, ничуть не смущаясь противоречиями в названии.
– Кормежка от пуза три раза в день, оружие и ысынгуны вам обеспечены! Вас продали, так что вставайте или будете застрелены на месте за неповиновение!

Эти противоречия - особенно слова про оружие - рожу тоже ничуть не смутили. Лошадкина все еще душило яростью бессилия и в эти мгновения ему хотелось только умереть, хоть как-то искупить свой позор, и вставать он не собирался. Рожа уже потянулась за оружием, когда над головами их полыхнуло.

"Стрела" разлетелась на тысячи обломков и зрелище это было настолько прекрасно, что Михаил не выдержал и заплакал от счастья. Хлоя, Хлоя усвоившая его уроки, возвращенная к жизни и разуму, отомстила, закоротив цепи или отключив управление "Стрелой", неважно. Она отомстила и сражалась до последнего.

Эти мысли придали Михаилу сил, и он поднялся, вдруг ощутив весь жар солнца и раскаленных плит под ногами.

— Прибереги свои слезы для тренировочного лагеря, новобранец!
– крикнула рожа.

— Слушаюсь!
– выкрикнул Михаил изо всех сил.

Он снова оказался в непонятной жопе, впереди маячили гибельные перспективы, но Лошадкин пока еще был жив. Значит, следовало взять пример с Хлои и сражаться, за себя и того парня, то есть Трорга, который тоже поднялся и встал рядом.

— Вот то-то же, - удовлетворенно выдохнула рожа.
– Может из вас и выйдет толк, и ысынгуны сожрут вас не в первой волне, а второй. Бегом, к транспорту, мясо!

И они побежали, ощущая бьющее в затылок и спину жаркое местное солнце.