Не влюблены

Хейзелвуд Али

– Только если он войдет туда, когда у меня отойдут воды. Угадай, как он зол из-за сделки, которую мы заключили с Флоренс?

Эли выдохнул.

– Полагаю, он точит кухонные ножи.

– Угадал.

Эли сделал глоток свежего пива. Какое-то время на работе будет напряженно.

– К сожалению, он этого не показывает, – продолжила Минами. – Я бы хотела, чтобы он разозлился на меня. Или обозвал. Сказал, что я предатель, что отняла у него единственную мотивацию в жизни, что я заслуживаю того, что Флоренс отняла у меня.

Ну, ты знаешь, насколько он драматичен, когда злится?

– Да, знаю, – сухо ответил Эли.

– Но он просто брюзжит. Ледяная вежливость. Как тогда, когда я сказала ему, что мы с Сали собираемся пожениться. Я готовилась к взрыву, а получила всего лишь тостер за четыреста долларов.

Эли приподнял бровь.

– Он инкрустирован бриллиантами?

– Нет. Похож на тостер за двадцать пять баксов, который был у меня в аспирантуре.

Он фыркнул.

– Не волнуйся, на этот раз это не твоих рук дело. Я поставил Руту выше «Клайн». Это на меня он злится.

– Однако мой голос был решающим. Я встала на твою сторону, когда Харк поставил этот вопрос на голосование.

Минами шумно всосала коктейль через соломинку.

– Кстати, откуда ты знал, что я это сделаю?

Эли не знал. Просто он не мог сдаться без борьбы, когда речь шла о Руте, о том, что она лишится технологии, которая значила для нее так много.

– Знаешь, что я думаю? – сказал он. – Харк пытается играть роль мудака, но он бы не допустил, чтобы Флоренс снова сошел с рук трюк, который она провернула с нами. Не могу представить, как бы он после этого жил сам с собой.

– Он рассчитывал, что проиграет голосование?

Эли пожал плечами.

– Вау. Он такой говнюк.

– Все, что я сказал, всего лишь предположение.

– Он такой предположительный говнюк.

Эли рассмеялся. Между ними наступила приятная тишина, наполненная стрекотом цикад и булькающими звуками, с которыми Минами допивала коктейль.

– Флоренс согласилась? – спросила она.

Он кивнул.

– Юристы составляют договор.

– Расскажи.

– Флоренс не будет продавать патент или какие-либо другие активы компании. Технология будет принадлежать Руте. В обмен мы забудем о кредите, который она не выплатила, и получим шестьдесят процентов акций «Клайн». Остальные инвесторы оставят себе тридцать пять.

– И она получает?..

– Пять процентов. Что на пять процентов больше, чем она заслуживает. Мы позволяем ей остаться на посту генерального директора. Мы получаем три из пяти мест в совете директоров и права наблюдателя на заседаниях совета. И в качестве бонуса я преподнес небольшой подарок.

– Что именно?

– Я не буду царапать ключами ее машину.

– Ты так щедр.

– Правда? – он вздохнул, сопротивляясь желанию помассировать грудь, где при мыслях о Руте ощущал болезненную пустоту. Он уже давно знал, что ему от нее нужно, и теперь,

когда признался вслух, казалось, каждая клеточка в его теле хотела ее. – Может быть, я просто идиот.

– Никаких «может быть». Каково это, поговорить с Флоренс лицом к лицу? – спросила Минами.

Эли вспомнил, как Флоренс покраснела, узнав, что финансовые отчеты «Клайн» у них. Ее горечь и смирение, когда они улаживали разногласия по сделке.

– Знаешь, я пытался представить, как это произойдет. Что скажу, когда, наконец, заговорю с ней снова.

– И где ты себе это представлял? Пока принимал душ? Хорошая сорокаминутная беседа с самим собой.

Эли озадаченно посмотрел на нее.

– Ты принимаешь душ по сорок минут?

– Заткнись, – фыркнула Минами.

– Я берегу окружающую среду и экономлю воду, поэтому беседы с самим собой веду не в душе. Я собирался рассказать Флоренс, какой невероятно дерьмовой была моя жизнь после того, что она сделала. О моих родителях и Майе. О том, как мне пришлось забыть о науке и устроиться на две работы с минимальной оплатой. О том, как это было унизительно. В общем, я собирался собрать все плохое, что произошло с нами за последние десять лет, бросить ей в лицо, а затем спросить…

– …разве это не забавно? – продолжала за него Минами.

Эли рассмеялся.

– Что-то в этом роде. Мы с Харком несколько раз обсуждали это, в основном пьяные. Он всегда говорил, что хочет заставить Флоренс заплатить. Заставить ее почувствовать себя дурой из-за того, что она сделала с нами. Отчасти и мне этого хотелось, но все же больше...

– Ты хотел, чтобы она поняла, какую боль причинила. Может быть, получить приятные извинения.

– Как ты узнала? – спросил он.

– Я просто знаю тебя.

– Так или иначе, но когда я говорил с Флоренс... мне просто было ее жаль, – Эли посмотрел в темные глаза Минами. – Она играла в сомнительные игры, выигрывала сомнительные призы, и вот теперь доигралась. При этом осталась абсолютно одна. Если бы не технология Руты, мы могли бы вообще выгнать ее из «Клайн». Она бы не получила ни пяти процентов, ни должности генерального директора. Но я даже не уверен, что это имеет значение. Все, чем она владеет, построено на лжи, и она не изменилась. А мы изменились. И мы не одни: мы всегда поддерживали друг друга.

– Что ж, Харку, вероятно, потребуется пара недель, чтобы остыть, прежде чем можно будет согласовать дальнейшие действия.

– Скорее уж месяц. Но суть в том, что у Флоренс могут отнять все, что у нее есть. А мы построили нечто такое, что...

– Только не говори, что главным была не разработка биотоплива, а друзья, которых мы приобрели на этом пути.

Эли поставил пиво на маленький стеклянный столик и встретился с Минами взглядом.

– Минами, я собираюсь попросить тебя убраться с моей веранды на хер.