Не вместо

Гейл Александра

Глядя на расположенный на холме шикарнейший дом одного из золотых сыночков Беверли-Хиллз, каковых в предместьях Лос-Анджелеса пруд пруди, я не испытываю ни малейшего трепета. Несмотря на то, что моя семья — крепкий середнячок и ничуть не выше, благодаря своим друзьям я бываю в подобных местах слишком часто, чтобы застывать с открытым ртом.

Музыка начинает грохотать еще на подъезде. Каждый бас буквально проникает в уши и рвется через виски наружу. А когда мы заходим в дом, где в неоновом свете ломаются под музыку люди, к боли добавляется тошнота. Я стараюсь меньше слушать и смотреть, концентрируя внимание только на

прямоугольнике белой рубашки, обтягивающей широкую спину Майлза, и его руке, крепко сжимающей мое запястье. Потеряться в такой толпе будет досадно. Несколько десятков приветствий — ведь с Докери мечтают подружиться все, — и мы подбираемся к уютно расположившейся в креслах, обсаженной девицами компании парней.

— Майлз Докери! — первым вскакивает Зак, чтобы пожать моему «бойфренду» руку.

Подружка, сидящая на подлокотнике его кресла и представляющая собой идеальную инстаграмовую куклу, чуть не падает при этом на пол. Не очень-то ей помогли 88-59-89, безупречно разглаженные блестящие волосы и коллаген в губах. Впрочем, я уверена, что Эммерсон к любой девчонке способен относиться только как к игрушке.

— Зак Эммерсон. Как всегда, на высоте.

Не знаю, как у Майлза это получается: он будто треплет хозяина вечеринки по голове, как хорошего песика. А тот воспринимает это с радостью. Никогда не понимала, как у Докери это получается. Любого другого Эммерсон вышвырнул бы за такую выходку вон. Должно быть, Майлз впитал умение быть выше прочих с молоком матери.

— Знакомься, это Шерил, моя девушка, — лениво тянет Майлз, а у меня екает сердце.

Девушка или нет, это неважно. Майлз никогда меня не унизит: он не взглянул ни на одну из девчонок в этом уголочке. Для него мало иметь шикарную грудь, осиную талию и крутые бедра. Он не из тех, кто жаждет пристроить член, куда предложат. Это я ценю.

Вот только на этот раз заявление Майлза не встречает восхищения моей персоной, потому что мы с Заком Эммерсоном знакомы. Но ни один из нас не хотел бы об этом распространяться. Довольно того, что Майлз знает. Остальным здесь сидящим — не нужно. Красивый рот Зака дергается в слабом подобии улыбки, и он заставляет себя произнести:

— Приятно познакомиться, Шерил. Развлекайтесь.

= Полтора года назад

Полтора года назад

Тот вечер, когда жизнь моей семьи безвозвратно сломалась, начался так же, как многие другие. Родители уехали на званый обед к спонсорам, Джеймс зависал в своих бесчисленных компаниях, а я расслаблялась после тренировки чирлидеров за просмотром сериала в компании одного лишь попкорна, сидя в кровати с ноутбуком на коленях.

Тогда-то вместе с оглушительным хлопком двери в наш дом и ворвались неприятности. Удар, казалось, был такой силы, что стены содрогнулись. А за ним последовал судорожный топот ног по лестнице.

Мне стало сильно не по себе, несмотря на попытки уговорить себя, что ни один уважающий себя вор-насильник так топать не станет. И все равно: я сидела одна, без света, а за окном настоящая буря. Вполне можно было подумать, что в доме никого.

Я медленно сняла ноутбук с коленей, вооружилась бейсбольной битой, припрятанной в шкафу именно ради такого случая, и прокралась в коридор. А затем застыла около приоткрытой двери комнаты брата. Она никогда не бывала приоткрыта. Джеймс ужасный аккуратист.

Спрятавшись за косяком, я осторожно

глянула в проем. Высокая мужская фигура лихорадочно перебирала вещи в комоде брата. Я громко, с облегчением выдохнула.

— Шерри, мать твою, как ты меня напугала! — в прыжке обернулся Джеймс и завалился назад, на комод.

Это еще что такое? На него совсем не похоже. Джеймс определенно не из тех, у кого нервы отказывают при любом удобном случае.

— Что происходит? — спросила и решительно прошагала в комнату, бросив биту около дверей.

И только внутри разглядела, что Джеймс держал в руках паспорт и наличные. Костяшки его пальцев были сбиты в кровь. Присмотревшись, я заметила также лопнувшую губу и назревающую гематому на скуле. Джеймс спешно отвернулся к комоду, не позволяя увидеть больше.

— Почему ты не с родителями и вообще сидишь без света? — не стал он отвечать на мой вопрос.

— С родителями? На вечере у Докери? Да я засну прямо в тарелке между устрицами и фуа-гра, испортив аппетит всем собравшимся. Зачем тебе деньги, Джеймс?

Он упрямо молчал, и это волновало меня больше остального. Внутри начала медленно закипать злость. Я подскочила и дернула брата за плечо, разворачивая к себе. Он охнул от боли, обнаруживая, что в драке пострадало не только лицо.

— Джеймс! С кем ты подрался? И зачем тебе деньги? — Он грубо сбросил мою руку. — Брат! — А в этом месте я уже начала откровенно орать.

— Шер, плохо, что ты дома, — только и сказал он.

— Да объясни, наконец!

Завязалась настоящая потасовка. Я никогда не была слабачкой, а Джеймс мало того, что подрался, так еще явно боялся мне навредить. Он всегда берег свою маленькую сестренку — как хрустальную. В конце концов после пары чувствительных ударов он крепко схватил меня за плечи своими огромными сбитыми ручищами, не давая ударить снова. И, проникновенно заглядывая в глаза, зашептал прямо в лицо:

— Мне нужно покинуть штат. Сейчас. И лучше тебе не знать о причинах.

— Джимми, — из груди само собой вырвалось его детское прозвище.

Едва ли брату понравилось быть «Джимми» в двадцать с лишним лет, но происходило что-то из ряда вон, что-то сложнообъяснимое и уж точно совсем неконтролируемое. И я начала поддаваться панике, хотя, вообще-то, это не в моем характере. Но ведь что-то случилось, что-то страшное.

Мы с Джеймсом относимся к тому редкому типу братьев и сестер, которые обожали друг друга с самого детства. Не разлей вода. Мне все девчонки в школе завидовали, потому что Джеймс легко мог дать в нос даже за простое оскорбление в мой адрес и лично забирал со всех вечеринок на своем мотоцикле. Я — его маленькая любимая принцесса, и всегда так было. Как это он меня одну оставит?

— Говори, — усилием воли взяла я себя в руки. — Ты же знаешь, что можешь рассказать мне что угодно.

— Да пойми же, Шерри, я защитить тебя пытаюсь, — досадливо протянул он и внезапно прижал меня к груди с такой силой, что позвонки хрустнули. — Не могу сказать, не могу, прости.

— Но иначе я буду копать, пока не выясню это сама, — заупрямилась я.

— Даже не думай, — неожиданно зло прорычал он и встряхнул меня, словно тряпичную куклу.

— Джеймс и Шерил Абрамс, помнишь? Всегда, — процитировала я ему вырезанную на стволе дерева клятву вечной дружбы. И уже проникновенно заглядывая в глаза брата: — Я никогда. Тебя. Не предам.