Не водите за нос ФБР
Шрифт:
Джей пожал плечами.
– Штат Ныо-Мекснко – это нечто вроде центра шпионской активности, потому что там сосредоточено много секретных объектов. Хоукинсу необходимо проводить в тех местах много времени, а для этого нужна оперативная база – прикрытие. Какое-то положение вблизи аэропорта, обеспечивающее мобильность. Больше всего для этих целей подходит университетский архив, где можно работать дня два в месяц. Выдавая себя за женщину, он был в полной безопасности, мог и за мной следить, и всеми другими делами заниматься.
– Ну ладно, даже если он женщина –
– Совершенно очевидно, я не знаю всего, Тед, но некоторые предположения высказать могу. Вы говорили, что мистер Уоллингфорд взял Хоукинса к нам прямо из юридической школы, правильно? Почему же он его не заслал сразу в ФБР? Пользы было бы больше. Возможно, потому, что Хоукинс, будучи женщиной, не мог стать агентом. Женщин-агентов не бывает. Такое правило у директора.
– Но разве ты не ответил сам на свой вопрос, Джей? Хоукинс работает в Бюро – он заместитель директора. Значит, он должен быть мужчиной.
– Ха! Могло получиться и так: директор наслышался о Хоукинсе и дал указание сделать его агентом. Потом, когда Хоукинс уже служил в Бюро, ни у кого не хватило смелости сказать директору, что он сделал агентом женщину. О директоре и не такое говорят…
Тед Саммерс недоверчиво покачал головой.
– Ну, в вашей организации действительно промывают мозги. Неужели ты всерьез думаешь, что все могло получиться таким диким образом?
– Послушайте, Тед, вы просто не знаете директора. Можно быть гермафродитом, но если он говорит, что ты мужчина, – все, для Бюро ты мужчина. – Он помолчал. – Но я целовал не мужчину.
Теда Саммерса его слова нисколько не убедили.
– Я с твоими рассуждениями не согласен, но понять тебя могу. Конечно, тебе обидно, что ты целовал мужчину. Психологически это…
– Бога ради!
– Ладно, ладно. Кстати, Хоукинс может оказаться завтра здесь. Я собираюсь…
– Правда? Почему вы мне сразу не сказали? – прервал его Джей. – Вы уверены, что он приедет в Линденвальд?
Тед кивнул.
– Я только сегодня услышал.
– А что вы слышали? Вы же знаете, как это для меня важно. Сколько он здесь пробудет?
– Ну, мне известно немного. Вроде бы он останется до утра. Уоллингфорд велел приготовить гостевую комнату.
– Может, я смогу его увидеть, – задумчиво проговорил
Джей, откидываясь на спинку стула. Перед глазами стояла Крикет. Но какой она будет в роли Эвери Хоукинса? Что скажет ему? Будет ли она любезной? Резкой? Смущенной? Какая-то неловкость у нее должна проявиться. Ей, очевидно, трудно притворяться мужчиной. Или явится ему совершенно невозмутимой? В конце концов репутация Эвери Хоукинса – не пустяк. Блестящий, злобный – Барракуда? Нет, такой она не была. Никакая барракуда не могла бы целовать его так нежно.
– Посмотрел бы ты на себя сейчас, – ворвался Тед в его мысли. – Даже если Хоукинс – Кент, не понимаю, как ты мог ей увлечься. Хоукинс не так давно хотел тебя уволить – или даже ликвидировать.
– Тогда мы еще не знали друг друга.
Тед пожал плечами и отвернулся.
– Надеюсь, ты прав. Впрочем,
«Сколько же стаканов мартини он успел выпить?» – подумал Джей.
– Даже если они все раскопают, вряд ли им удастся сделать что-нибудь с человеком на холме, – продолжал Тед. – Он умеет вести себя так, чтобы почти не вызывать подозрений.
– Что вы имеете в виду, говоря «почти»? – Джея немного задели эти слова.
– Да, он очень ловкий. – Тед проигнорировал вопрос. Несколько секунд он молчал, будто обдумывал дальнейшие слова. Потом взглянул на бармена, и Джей понял, что он хочет заказать еще мартини.
– Мне всегда были дороги ты и твой отец, Джей. Как будто вы – моя семья, другой у меня, можно сказать, не было.
После недолгого молчания Тед крикнул:
– Харольд!
Бармен кивнул и направился к бутылкам позади стойки.
Только сделав большой глоток из нового стакана, Тед заговорил вновь. Слова едва слышно слетали с его губ, которые почти не двигались.
– Я знал тебя всю твою жизнь, Джей. Твой отец, вероятно, один из лучших людей на свете, и он был очень добр ко мне в те дни, когда я еще работал под его началом в саду. И твоя мать тоже. Она была красивая женщина. Прошло больше четверти века с тех пор, как она исчезла, но я ее помню. Помню, будто это было вчера…
Опять молчание, Тед Саммерс размышлял.
– Не беспокоит меня ФБР. Я много знаю о делах Уоллингфорда, но сам не замешан ни в чем плохом. И я на самом деле не знаю, где бы сейчас был, если б не его поддержка все эти годы. Но… кое-что меня всегда беспокоило. Я ничего не знаю об этих агентствах, и когда они хотят уволить кого-то по подозрению…
Тед отпил из стакана, и Джею показалось, что его глаза чуть увлажнились.
– Много странного происходило на этом холме. Я тебе точно говорю, Джей. Очень давно, когда ты был еще ребенком. – Тед Саммерс отвел взгляд и проговорил: – Я так и не знаю, что это было… но ты же видел это вишневое деревце у кабинета мистера Уоллингфорда, рядом с окном? Мы с твоим отцом понятия не имели, что оно там есть, пока вдруг не раскрылись цветы в семой гуще кустарника. Мы его не сажали.
Утром Джей проснулся с сознанием того, что сегодня может появиться Крикет. Он встал, подошел к окну, долго смотрел на пруд. Вода была совершенно неподвижна.
Мысли его мало-помалу обратились к вишне позади главного дома. Он много думал о ней после разговора с Тедом Саммерсом. В нем росло подозрение. Это была ужасная мысль, без всяких, в общем-то, на то оснований. Но тем не менее он решил заглянуть под вишенку при первом удобном случае.
Прошлым вечером он звонил мистеру Уоллингфорду, их встреча была назначена на девять утра. Мистер Уоллингфорд говорил с ним резковато, и Джей повесил трубку с ощущением, что разговор предстоит неприятный.