Не время для шуток
Шрифт:
«Странные все какие-то последнее время, – подумала Олеся. – Словно не осень, а весна. Шумят, ругаются. У всех крыши посносило. Скоро драться начнут». И она уткнулась в безобразно длинное предложение Толстого. И кто только учил его писать такие невозможно нудные тексты? Тут же, пока продерешься сквозь все его запятые и доплетешься до конца, уже забудешь, о чем он в начале фразы говорит. Надо писателям запретить писать такими длинными предложениями. «Он сказал». «Она пошла». И этого достаточно. А то напридумывают…
Хлопнула
Через двадцать минут прозвенел долгожданный звонок. Олеся поискала глазами Курбаленко. Та стояла около Рязанкиной, повернувшись к Маканиной спиной. Ксюша сложила свои вещи в сумку, и они вместе вышли из класса. Васильев вышагивал следом. В любое другое время девчонки не стали бы его терпеть, но сейчас у них явно появились общие интересы. Уж не замышляют ли они что-нибудь против Олеси?
Маканина дождалась, пока все уйдут. Она надеялась, что Лиза все-таки вспомнит о ее существовании и вернется. Не может же их многолетняя дружба вот так кончиться? Годами жили интересами друг друга, обо всем рассказывали, всем делились, и вдруг все резко оборвалось.
Олеся почувствовала какую-то пустоту внутри. Что же ей теперь без Лизы делать? Куда она станет ходить, с кем будет разговаривать? В их классе все уже давно разобрались на пары, и приставать со своим одиночеством было не к кому. Не к парням же идти со своим горем?
Маканина почувствовала некоторую неловкость, словно у нее что-то было, и теперь это отняли. И вроде жить дальше можно, но как, зачем – непонятно…
Кажется, она еще не до конца выздоровела. Все сидит, о чем-то задумывается. Олеся покидала в сумку учебники и вышла в коридор.
За окнами стоял пасмурный тоскливый ноябрь, и настроение у нее было такое же пасмурное.
На школьном дворе уже никого не было. Только на приступке крыльца стояла упаковка с мороженым. По иронии судьбы, коробка была почти одного цвета со ступенькой, и заметила ее Маканина не сразу. И сразу же остановилась.
В самом мороженом ничего необычного не было. Пачка, как пачка. Удивительным было другое – что она лежала на крыльце. Какой дурак ее здесь оставил? Поблизости никого нет. Значит, мороженое положили и ушли.
Ну, кому понадобилось бросать на дороге мороженое?
Олесе захотелось подойти и пнуть пачку ногой, чтобы убедиться, что она настоящая, а не поддельная. Маканина на всякий случай оглянулась – вокруг по-прежнему никого не было, – и коснулась холодной упаковки рукой.
Настоящее мороженое. Вот ведь чудо-то!
– Бери, бери, это тебе!
От неожиданности Маканина чуть не свалилась с приступка.
Перед ней стоял Галкин. Довольно жмурясь, он улыбался, как кот, наевшийся сметаны.
– Я два
– Ты что, вместо урока за мороженым ходил? – Олесиному удивлению не было предела.
– А че? – хмыкнул Серега. – Пока туда дошел, пока обратно. Куда спешить-то? Я обещал – вот, угощайся. Это за контрольную.
Первое удивление прошло, и Олеся почувствовала знакомое раздражение – какого фига он полез к ней с этим дурацким мороженым?
– Не хочу, – буркнула она, пряча руки в карманы, словно сдерживалась, чтобы не врезать Галкину.
– А чего так? – Серега ни капельки не расстроился.
– У меня горло болит, – выпалила Маканина первое, что пришло ей в голову.
– Че, не выздоровела еще? – проявил повышенную заботу Галкин. – Ну, тогда ладно. Сам съем.
Он взял пачку, одним движением сдернул упаковку, отправил цветной фантик в кусты и принялся облизывать замороженную сладость.
– Ты сейчас куда? – с набитым ртом спросил Серега.
От всего происходящего у Олеси что-то переклинило в голове. Она смотрела, как белоснежное мороженое исчезает в Серегиной глотке, и ничего не могла произнести.
– Может, по улице прошвырнемся? У меня дел никаких.
Маканина глубоко вздохнула, прогоняя неожиданный ступор.
– А то, хочешь, в кино? Деньги еще остались. – И он полез грязной от мороженого рукой в карман.
– С мороженым – сам придумал или кто-то подсказал? – прошептала Олеся. Голос у нее неожиданно пропал.
– Не, не сам, – улыбнулся чумазыми губами Галкин. – В кино видел. Там один чувак понравившейся бабе игрушечную собачку на крыльцо поставил, на батарейках. Собачка бегала и в барабан стучала. Ну, а я решил мороженое. Где я такую собаку найду? Но, если хочешь, можно в магазин сгонять.
Олеся фильма такого не помнила, поэтому положилась на Серегину память.
– Не надо в магазин! – Голос внезапно прорезался, и крик получился звонким. Галкин оторвался от мороженого и с сомнением посмотрел на Маканину.
– Не хочешь, как хочешь, – миролюбиво согласился Серега. – Ну, че? Пойдем?
Перспектива гулять по улице с Галкиным Олесю не радовала, поэтому она закинула рюкзчок на плечо и покачала головой.
– Нет, гуляй один. Мне еще надо к завтрашней контрольной подготовиться. Как ты у меня будешь списывать, если я ничего знать не буду?
– Да ладно, можно и без списываний, – Серега был само добродушие. – Ну ее, эту подготовку, пойдем ноги разомнем! Сколько можно сидеть?
Но Маканина уже шла в сторону калитки. Ей хотелось смеяться от всей этой нелепости. Галкин пошел, купил мороженое, принес, поставил на бордюр, дождался ее, а потом сам же это мороженое съел. И после этого гулять ее зовет. Все это было до того глупо и невозможно, что Олеся даже шаг ускорила, чтобы Галкин не успел ее остановить.