Не время умирать

Шепелявый умирал, и Книжник ничего не мог с этим поделать.

Он держал голову Шепелявого на коленях и зажимал ладонью входное отверстие от пули – ровно на ладонь ниже подмышки. Тот смотрел на него мутно, дышал с нехорошим присвистом и все пытался улыбаться: мол, все в порядке, Тим, не волнуйся, выберемся! Но на губах его через вздох вскипали розовой пеной мелкие пузыри, а кровь из раны не

просачивалась, а толчками пробивалась сквозь прижатые пальцы. Книжник видел похожие ранения – никакой надежды. Его спутнику оставалось минут десять, не больше.

– Все будет в порядке, – зачем-то соврал Тим, но Шепелявый скорее всего его не слышал. Над ним уже склонился Беспощадный, Книжник чувствовал его незримое присутствие. Беспощадный ждал, ему было незачем и некуда торопиться.

Дождь закончился полтора часа назад, но сырой осенний воздух все еще истекал влагой. Книжник буквально дышал водой, то и дело смахивая с лица испарину.

После заката станет холодно, подумал Тим. Очень холодно – и гадать нечего! До утра земля схватится тонкой ледяной коркой, влага на ветках застынет. И костер ведь не разведешь, даже если забиться в подвал. Выдаст не пламя, не дымный мокрый хворост – выдаст запах. Его можно учуять за полмили и выследить неосторожных с закрытыми глазами.

За последнее время Книжник так хорошо освоил искусство вынюхивания, что Белка бы им гордилась! Это она учила его «слушать носом» – опасность всегда можно вынюхать, ведь человеческие существа воняют почище зверя, даже если двигаются бесшумно.

Вот сейчас он «прислушался носом» и мог с уверенностью сказать: люди были в этих руинах давно! Ни вони старой мочи, ни гнилого душка от остатков еды, ни резкого запаха оружейной смазки (ее легче всего учуять, потому что ветошь, которой протирают оружие, могут выбросить сразу после использования). Ничто не напоминало о человеке, кроме кислого порохового запашка, исходящего от россыпи гильз у ближней стены. Гильзы были старые, автоматные, тусклые, отстрелянные минимум год назад, а может, и больше.

Книжник почувствовал, как его начинает бить дрожь.

Здесь было гораздо холоднее, чем в лесу. Обломки бетона вытягивали из тела остатки тепла, торчащие из стен ржавые арматурины не давали облокотиться, но другого укрытия в округе Книжник не отыскал.

Когда-то, в другой жизни, рядом находилась одна из нор Белки – старая насосная станция, но до нее было еще с милю. Тим умудрился дотащить раненого Шепелявого только до старых развалин, и, как выяснилось, правильно сделал. Насосная станция оказалась ловушкой, и если бы он пришел туда, то умер бы еще до заката.

Впрочем, у него и сейчас были все шансы встретиться с Беспощадным.

Книжник не мог не догадываться, что переговоры с Парковыми ни к чему хорошему не приведут. Он и сам когда-то был Парковым и обязан знать, что слово, данное чужому, не стоит ничего, а договориться с вождями может только тот, кого они боятся больше, чем ненавидят.

Нет, конечно же вожди боялись странного взрослого чела, пришедшего с востока, но ровно до того момента, как признали в Книжнике того самого дохляка и никчему – Тима – Книжного Червя, которого племя прогнало пинками в лес несколько лун назад.

Нового Книжника

они не знали, зато хорошо помнили старого, а это ни страха, ни уважения не добавляло. Что из того, что он выглядит странно? Что из того, что его лицо будто пожевал Беспощадный, но побрезговал и выплюнул? Червь и есть Червь! Пусть сдохнет первым!

Тим не понимал, как можно добровольно отказаться от вакцины против Беспощадного, но после событий последних месяцев уже ничему не удивлялся.

Реальность не оставляла места для иллюзий.

Раньше он думал, что лекарство, принесенное им из Лабы, сделает счастливыми и бессмертными каждого чела и каждую герлу, что вожди, какими бы жестокими они ни были, с удовольствием примут от него дар бессмертия! Но, увы, никто из тех, кто правил этим кривобоким покалеченным миром, не намеревался излечить всех. И дело было не в бессмертии.

Лекарство и отнимало, и давало власть. Давало власть почти безграничную. Возможность выбрать тех, кто будет жить вечно, среди тех, кто должен умереть завтра. Или послезавтра. Или через неделю.

Этим миром всегда правил страх.

Стоило убрать страх – и власти вождей приходил конец. Бессмертные не боятся. Бессмертные не будут подчиняться шаманам в надежде прожить на день дольше! Поэтому лекарство не могло принадлежать всем, только сильным – иначе этот мир рассыпался бы на куски!

Книжник, живший в Библиотеке, мог этого не понимать.

Книжник, выживший в схватке за Лабу, был обязан предвидеть такой оборот событий.

А Книжник не сумел…

Это из-за его наивности сейчас умирал Шепелявый.

Это из-за него у Весельчака на руках осталась почти сотня шприц-туб с вакциной, и он может распоряжаться ими по своему разумению. А какое у него разумение, Книжник уже знал точно.

Книжник в очередной раз ошибся, и Шепелявый получил пулю в легкое. А если Копыто с Диким додумаются вернуться и обшарить руины, то и Книжнику тоже предстоит умереть.

Копыто обязательно захочет узнать, где лекарство, и он узнает это, даже если придется спустить с Тима шкуру ленточками. Он, конечно, не Резчик, тот был настоящим мастером пыточного дела, но что-то подсказывало Книжнику, что и Копыто в этом деле не новичок. Значит, умирать Книжник будет долго и страшно.

Они с Шепелявым припрятали вакцину по дороге в Парк, в нескольких местах. Основной груз шприц-туб Тим схоронил неподалеку от Стейшена, сразу после того, как Горячие Земли остались позади.

Они нашли укромное место в чудом уцелевшем верхаузе [1] на въезде, перетащили туда ящики и закрыли вакцину в помятом контейнере, что ржавел в углу. Потом Тим подумал немного да поставил вокруг тайника пару растяжек от слишком любопытных обитателей здешних мест. Просто так, на всякий случай, как обязательно сделала бы Белка, которая знала толк в таких вещах.

Почти тысячу доз Книжник пристроил в пригороде Сити, в знакомом доме, где они с Белкой по пути в Стейшен нашли рекламу аттракциона братьев Вачовски.