Не время. Часть вторая
Шрифт:
– Где тебя носило? – Авдеев выпускает густые клубы кальянного дыма, заполняя небольшую тёмную комнатку молочной завесой. – Ты мне двадцать минут назад сказал, что подъезжаешь?
Кирилл, стряхивая с одежды дождевые капли, прошёл вглубь приватной комнаты, где Захар дышал мятным дымом кальяна. Аккуратно присел, всё-таки, снимая мокрый пиджак.
– Непредвиденные обстоятельства, Харыч. – Улыбается по-кошачьи, играя бровями.
– Надо же? – Авдеев отрывает спину от мягкого кресла, заинтересованно заглядывая в лицо друга. – И как же зовут твои "непредвиденные
– Пока не знаю! – Отбирая у шатена кальян и меняя насадку. – Прыткая кобылка. – Втягивая дым и мечтательно выдыхая его над своей головой. Белокурая девчонка не выходила из головы. – Но обязательно узнаю…
Глава 18
Антон
Отправил Замухрышку в спальню, маленькая такая, вся мокрая. Словно котёнок из-под дождя. Хотелось согреть, лечь рядом, прижать к себе крепко. Почувствовать грудью каждый её позвонок. Сосчитать их. Но стиснул зубы и уплёлся в другую комнату. Может, ей нужно хотя бы немного прийти в себя? Свыкнуться с мыслью, что это изначально было неизбежно? Она только для меня.
Укладываюсь на холодную постель и сразу опускаю веки. Спи, Горький. Закрой, блядь, свои глаза и спи!
Пару часов получилось не дёргаться. Но сон, мать его, так и не шёл. Походы от окна и до кровати повторялись с периодичностью в десять минут, пока ноги сами не понесли меня в другую комнату. Буквально на запах.
Переступил порог и замер на секунду. Мелкий комочек, свернувшийся на огромной кровати. Торшер горит, обдавая котёнка тусклым светом. Подхожу ближе и первое время не решаюсь даже присесть рядом. Вдруг снова напугаю? Блядь!! Сам прекрасно понимаю, что виноват во всём только лишь я! Лишь моя вина в том, что она шугается от меня, словно от огня. В голову лезут воспоминания, когда она была здесь впервые. Совсем ничего не подозревая. Глупая. Наивная и глупая Замухрышка. Такая красивая. Танцевала для меня. Пусть несуразно и неуклюже слегка, но это было чертовски соблазнительно. Раскидала свои волосы тогда на его подушке. Тёмные. Шоколадные. Сопела в две дырочки, ничего не подозревая. А я? Да, мудак я, никто и не спорит.
Делаю маленький шаг и тихо присаживаюсь на край кровати. Жду. Ничего. Всё такое же размеренное дыхание. Даже не пошевельнулась. Набираю полные лёгкие кислорода и наконец ложусь. Осторожно, стараясь не разбудить. Ни в коем случае. Лежу так пару минут и всё-таки не выдерживаю. Поворачиваюсь на бок и аккуратно сгребаю хрупкое тельце. Голой грудью чувствую её тепло через ткань шёлковой пижамы. Она в ней утонула. Еле сдержал смех, когда увидел эти висящие рукава чуть ли не до колен!
И вдруг. Варя дышать перестала. Застыла. Грудь поднялась и так и не опустилась. Тело слегка задеревенело. Проснулась.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Не шевелись, Варя. Просто сделай вид, что ты спишь. Спи, чёрт возьми!!!
И она расслабилась. Выдохнула, тихо и протяжно. Слегка пошевелилась, удобнее располагаясь и снова задышала ровно. И
И сам не заметил, как сладкая нега окутала сознание, растворяя все мысли в дремоте. Это охуеть, как классно. Я, блять, даже передать не могу, как это было нереально. И проснулся рано. Словно долбаный жаворонок. Так тепло. Уткнулась носом в мою грудь, всё такой же клубочек. У меня аж дыхание спёрло. Где-то в районе солнечного сплетения завязался тугой узел. И тянет. Крутит, сворачивает туже. Шея напряглась так, будто все вены сейчас на ней лопнут нахер. Хватит.
Встал, сходил в душ. Собрался. И да… я, мать Вашу, приготовил для неё завтрак. И пусть только попробует его не съесть. Начиркал дурацкую записку.
Выходил так тихо, как никогда. Уже обутый, снова порываюсь к себе в спальню. Один взгляд. Котёнок. Точно. Я куплю ей котёнка.
Уже в машине набираю Гарика. Нам в больницу к отцу. Но трубку берёт не он. Рита? Ухмыляюсь, не понимая, когда он всё успевает. Вот же жук лохматый. Забираю его из дома, и мы мчимся навстречу белым халатам. Маму привезём ближе к обеду. Брат косится на мою руку, но молчит. И правильно делает. Сам помятый. Причём не хило.
Геннадий Геннадьевич встречает нас на входе в отделение. Румяный, бодрый. Не ровня нам. Видок у нас с Игоряном так себе. А этот сияет, словно чайник.
– Что-то вы долго, господа. – Язвит усатый и проводит ладонью в воздухе, указывая нам путь вдоль светлого коридора. – Дамы в вашей семье, судя по всему, просыпаются раньше…
Куда уж раньше?
Кажется, мама решила не дожидаться своих непутёвых сыновей.
– Ваш отец чувствует себя гораздо лучше, нежели накануне. – Продолжает вещать доктор на ходу протягивая нам такие же белые халаты. – Но. Сами понимаете. Отпускать сейчас его никто никуда не собирается. Будет лежать, голубчик, пока не окрепнет. Капельницы, уколы. Нам предстоит провести суточный мониторинг сердца… – Останавливаемся возле палаты. – Но об этом немного позже. Сейчас можете зайти к нему. Но не долго. Не утомляйте родителя. Через двадцать минут жду вас у себя в кабинете. – Машет рукой и тут же уходит, скрываясь за дверью соседней палаты.
Гарик кивает и тянется к дверной металлической ручке. А у меня словно мандраж какой-то. Стушевался на самом пороге. Смотреть в глаза отцу совсем не хочется. Что это? Вина? Стыд?
Смотрю на распахивающуюся дверь и на автомате делаю шаги, следуя за братом. Ну, была не была. Вряд ли я сейчас буду выхватывать. В присутствии мамы, он не станет.
Слышу голоса, приглушаемые собственными мыслями и прохожу глубже. Мама здесь, сидит возле окна, держа отца за руку и с теплом поднимая на нас немного уставший взгляд.