Не все мы умрем
Шрифт:
— Тут интересней, — подал голос капитан и вытянул вниз ногу.
Следователь сразу сообразил, что хвататься надо именно за нее. Схватил и подумал, что работа следователя прокуратуры все же намного спокойнее работы оперативников. Но раз напросился — не ной! Подтянулся.
На грязной трубе было отчетливо видно, как по ней елозила веревка. Но не только у основания. Выше, у следующего выступа, такой же след.
— Может, спасатели сначала вверху закрепили, а потом решили трос перебросить пониже? — предположил Михаил, на что капитан ему резонно
— Если бы трос опускали, то было бы заметно, как он съезжал. Смотрите, какая грязь. Ан нет! След внизу и след вверху. Крепили и тут и там. Значит, спускались не только спасатели.
— Пожалуй, так и есть. Уходим.
У квартиры Мокрухтина стоял милиционер, посторонившийся при виде капитана Завадского. В комнате, где обнаружили труп, ползали эксперты, в прямом смысле ползали, метр за метром обшаривая комнату.
— Проникновение неизвестно откуда, — сказал один из них. — Ножек нет, ручек тоже. И такое впечатление, что не только полы, но и мебель протирали.
— Скорее всего влезли через балкон. Посмотрите внимательно там, — дал указание следователь прокуратуры.
Эксперт, мужчина лет пятидесяти, с трудом поднялся с колен и возразил:
— Какой балкон? Окна все закрыты. Если бы через окно, пришлось вырезать стекло, — и он показал на балкон, — а стекла целы во всех помещениях квартиры.
— Чертовщина! — брякнул капитан и затеребил мочку правого уха, раздумывая. У Михаила создалось такое впечатление, что он трогает серьгу в ухе. Так женщины иногда делают, когда нервничают, словно проверяют, на месте ли она. У Завадского серьги, естественно, не было, но условный рефлекс был. Пират! — некстати пронеслось в голове Михаила. Если еще черную повязку на один глаз, волосы подлиннее да кинжал за пояс — точно пират с Барбадоса.
Михаил Анатольевич в свободное время читал только про пиратов, черную работорговлю, гонки чайных клиперов и разные географические открытия — в общем, про все, что под парусами. Никакие триллеры, детективы, фантастика его не интересовали. Политика, эзотерика, философия — боже упаси! А вот окунешься в теплые воды Карибского моря — и ты не ты, не мягкий обходительный муж, а кровожадный буканьер с несколькими ножами на кожаном ремне и короткой саблей. Почему он потащился на чердак, на крышу? Потому что Мартиника, Тортуга, Сан-Доминго, Ямайка спать не дают, в спину подталкивают. Но главная причина не в этом. И Михаил Анатольевич это хорошо осознавал. Женя ему сказала, что он долго думает и не способен к действию. Вот он и начал действовать.
— Сергей Берндгардович, — позвал капитана Смолянинов, по слогам выговаривая его отчество.
Капитан Завадский кончил терзать ухо и уставился на следователя.
— Не зовите меня Берндгардович, а то мне сразу же хочется совершить какое-нибудь выдающееся открытие. Сергей, капитан, Завадский — как угодно на ваш выбор, только не Бер-гар-дыч, — передразнил он свое отчество. — Быррр! — И засмеялся. — Какой я немец? Немецкого, кроме отчества, ничего и не осталось.
— Сергей, кто следующий? — спросил Михаил.
— Давайте по порядку.
Они вновь поднялись на пятый этаж. Квартира № 39. Тоже над Мокрухтиным. Звонок. Послышались шаги, быстрые и легкие. Дверь открылась без всяких вопросов: кто? Работников правоохранительной системы бесстыдно разглядывало юное существо, стриженное почти наголо. Короткий мягкий пушок на голове.
«Лет шестнадцать, — прикинул Михаил, — а может, пятнадцать. Кто их теперь разберет? Босиком, шорты, из шорт тонкие ножки торчат, майка, под майкой, как теперь водится, ничего (в смысле одежды), а все равно не разберешь, парень или девушка».
Завадский тоже, видно, засомневался и полез в карман джинсов за записной книжкой.
Смолянинов подумал: «А все-таки немец. Аккуратист. Мне в голову не придет всех жильцов в книжку записывать. На разных листочках — еще куда ни шло. Но чтобы найти в соответствующий момент — ни боже мой!»
— Здравствуйте, Юля! — Завадский нашел нужную страничку.
— Привет!
— А родители дома?
— Не-а.
— Мы со следователем прокуратуры хотели бы задать тебе несколько вопросов.
— Задавайте, — разрешила девушка, засунув руки в карманы шорт. В следующую минуту она развернулась и пошла в глубь квартиры. — На кухню, — скомандовала Юля через плечо, — направо.
Мужчины переглянулись и двинулись за ней.
— А ты не боишься вот так запросто открывать дверь? — спросил Завадский. — В глазок не посмотрела, не спросила: кто? Взрослых дома нет. Спокойно приглашаешь двух мужчин в квартиру, а вдруг…
— Что — вдруг? — Юля уселась на табуретку, положила ногу на ногу, и в глазах ее застыло выражение превосходства над двумя недочеловеками. — Что — вдруг? Обкрадете, что ли? Что тут красть-то? — Она обвела рукой кухню.
В кухне размером метров восемь стояли маленький советский холодильник «Саратов», который натужно гудел, массивный буфет, обклеенный клеенкой в мелкий цветочек, обеденный полированный стол, три стула, на стене над мойкой висела сушка для посуды — вот, собственно, и все.
— Украдут? Это не самое страшное. — Сергей развернул стул к девушке и сел.
— Изнасилуют, что ли? — И она, как показалось Михаилу, выжидательно посмотрела на капитана. — Изнасилование — это секс без согласия одной из сторон.
Надо было так понимать, что согласие с ее стороны последует незамедлительно.
— И как вы такие получаетесь?! — не удержался Завадский.
— Как все остальные, от папы с мамой, — просветила недогадливого капитана девушка Юля.
— А где сейчас папа с мамой? — перевел разговор в безопасное русло Михаил.
— Вкалывают.
— Где вкалывают?
Она пожала плечами:
— А я почем знаю.
— Но место работы ведь как-то называется?
Юля задумалась, нахмурила лобик: