Не втирайте фары!
Шрифт:
Хозяйство, ориентирующееся исключительно на доброе солнышко, оказалось на обочине всеобщей перестройки. Задолженность его государству превысила пять миллионов.
В новинку ли эти данные руководителю района? Конечно, нет. И что же?
— Не повезло хозяйству, — вздыхает Богдан Каримович. — На их небе звезды реже!
ТЮЛЬПАН В БАРХАНАХ
УЗУРПАТОР
Прослышав, что резвый сайгак убегает в историю, я решил грудью встать на защиту парнокопытного реликта. Кто его извечный враг? Ясно, кто он — пришедший из каменного века охотничий инстинкт. От ночной добычи прогибаются рессоры вездеходов. Вперед на браконьера!
— Ручка чешется схватиться с разбойником степи! — прибыв в Калмыкию, доложил я госохотинспекции.
Начальник отряда охраны сайгаков М. Водянников выкатил к моим ногам полосатое пушечное ядро.
— Замечательный экземпляр бахчевых! — восхитился я.
— Бандит это, — сурово поправил работник инспекции.
И тут я узнал немало неожиданного. Размашистая распашка целинных и залежных земель северо-западного Прикаспия ужала жилплощадь сайгаков более чем впятеро. Под блеяние оркестров были ударно уничтожены вековые овечьи пастбища, а земля стала рождать не хлеб, а проблемы. Двинулся в наступление песок. Оттесненные в полупустынную, как видно, с иронией названную Черными землями, вольные животные зацепились рогами за бараньи курдюки. А со стороны соседней области на сайгака покатился полосатый фрукт — арбуз. Тот самый — знаменитый астраханский. Расторопные полеводы-подрядчики щедро ублажают почву нитратами, но она, тощая, два сезона подряд не выдувает сладкие шарики. Поэтому распахиваются новые и новые земли. Арбуз алчно пожирает пространства.
— Так как, отрезать от замечательного экземпляра? — спрашивают меня.
— Не надо, — поспешно отодвигаюсь. — Тем более с нитратами.
ПОЛЕТ НА «УАЗИКЕ»
Степь да степь кругом, а под колесами почему-то яма на яме. Но отчаянно жмет на газ водитель первого класса Нестеренко, нетерпеливо бьется лбом в стекло начальник отряда охраны сайгаков Водянников. Я парю в воздухе над задним сиденьем, над головой летают патронташи, карабины в чехлах, спальные мешки. Бедные сайгачишки. Как они не ломают свои рюмочные ножки…
Серые колючки выбегают на желтый песок, точно любопытные зайчата: догонит ли зеленый автомобиль с надписью на боку «Охрана природы» улетающий мотоцикл? Водитель-ас Нестеренко, подпрыгивая на сиденье, вырвал с корнем баранку. Наперерез мотоциклисту-пирату, загнавшему сайгака, устремилась вторая машина инспекции. Но тот растаял на горизонте. Попробуй догнать птицу в небе не на самолете!
— В охрану собирается группа на самолете, — сообщил начальник госохотинспекции Ю. В. Кравченко корреспонденту, успевшему обрасти в степи сайгачьей щетиной.
ЖАВОРОНОК С НАЧИНКОЙ
АН-2 звонким жаворонком поет над степью. Но эта птичка фарширована мотоциклом. Тесно между небесными сиденьицами кожаным коленкам спортсмена-мотогонщика Вячеслава Кусинова. Трепещите, скоростные браконьеры!
С самолета сайгаки в степи, как шустрые тараканы на столе…
Простяга сайгак ценен с головы до пят. Кинжальные рога — чудодейственное лекарство, о коем вздыхают фармацевты Запада и Востока, как мы о таинственном мумие. Невзрачная шубка — тончайший хром. Мясо — пальчики оближешь, невзирая на то, что дармовое. Если себестоимость центнера говядины достигает 300–500 рублей, то диетического дикого — 20. Магазинная цена — рубль килограмм. Но напрасно искать нежный продукт даже на калмыцких прилавках. Хотя совсем недавно Прикаспий
Сильный рогач прихрамывал и не успевал за стадом. Подранок? И тут я разглядел: ноги скручены проволокой.
— Кто стреножил антилопу, как козла?! — возмущаюсь.
— Культурные выпасы, — слышу в ответ.
Деление раздолья на проволочные коридоры — придумка деятелей науки, изучающих степь с голубого экрана.
Кнутом подгонялись хозяйства внедрять культурные пастбища. Выросли в степи овечьи исправительные лагеря. Баран смотрел на новые ворота, как баран. Тонкорунные овечки отказывались повышать привесы за проволокой. Кампания завяла, бетонные вешки остались. Охватывает столбняк при виде убегающих к горизонту бетонных рядов. Антилопы в конце концов научились прыгать через проволоку, как в цирке. Но в траве стальные удавки ловят быстрые ноги. А еще там и сям брошенные бахчевые распашки щетинятся ржавыми прутьями и разрушенными водоводами.
Без бинокля наблюдаю сверху, как антилопы пасутся вместе с овечьими отарами. Самые ветреные приближаются близко к кутанам — чабанским стоянкам, где обязательно или мотоцикл, или авто. И, как правило, без номерных знаков. Не раскрывай рот, полорогий друг!
Дружба антилопы с овечкой вынужденная. Когда-то быстроногие странники находили стол и дом от Тянь-Шаня до Карпат. Теперь полупустыни Калмыкии — единственное обжитое ими место в Европе. (В нашей стране сайгаком побогаче только Казахстан.) И эти степи сужаются быстрее, чем шагреневая кожа.
КТО РОЕТ ЯМУ САЙГАКУ?
Сгинули времена, когда охотники вваливались в калмыцкую ширь гулкой колонной, опоясанные пулеметными лентами. Сайгака называют тюльпаном полупустыни. Так вот эти «тюльпаны» скирдовали в степи. Семьдесят семь сайгаков покосила сановная банда из Волгоградской области во главе с высшими милицейскими чинами. Отряду охраны, возглавляемому У. Кнакисом, пришлось провести настоящее сражение с погонями, перестрелкой и захватом «языка». Вскоре Улдис Карлович Кнакис был высвечен браконьерской фарой в ночной степи и сражен убойным зарядом.
Сейчас такого браконьерского пиршества нет. В первую очередь это результат отлова социальных хищников в стране — прекратились вельможные вояжи в степь со свитой и походной кухней. За последнее время удовольствие пощелкать курками сильно вздорожало. Когда-то голова сайгака обходилась пойманному за стволы в двадцатку. Теперь один «тюльпанчик» стоит 300 рублей. Любитель дармового мяса Р. Усанаев за шесть тушек расплатился «Волгой», которую у него конфисковали как орудие добычи, и свободой.
А по весне из Гашунского канала извлекли три тысячи трупов. Сайгак бежит по вековым стежкам, невзирая на выросшие преграды. Но не всем удается выкарабкаться на противоположный крутой берег. Архивредно купание слабому молодняку. И вот он — всплеск: в Яшкульской оросительной системе сложили головы и копыта 14 тысяч уникальных животных. И никто за это не поплатился волоском.