Не выпускайте чудовищ из шкафа
Шрифт:
– Чудовище?
– Я долго стояла. Не смела шелохнуться. Я двигаюсь и оно тоже. Я от страха разревелась… тогда-то сестра и проснулась. Она меня подвела к шкафу. Оказалось, что все просто. Лунный
Зима поднялась.
– Так что… никаких чудовищ нет. Просто люди. Идем… тут обед обещали. А я как проснулась, постоянно есть хочу… и остальных навестить надо бы.
Дверь распахнулась.
– Вы тут? – Ниночка просунула голову. – А то послали найти…
Она выглядела такой домашней в мягком полосатом халате, что Бекшеев не удержался от улыбки. И Ниночка ответила на нее, а потом виновато потупилась. Будто стыдно было.
За что?
Слегка осунулась. И весу потеряла. Но это ничего. Это восстановится.
– Что случилось?
– Так… - она поглядела на Зиму и взгляда не отвела. – Свадьба… вроде как…
И невеста в платье, явно взятом из матушкиного гардероба, хоть и подшитом по фигуре. А растрепанный жених в больничном халате.
Отец его с донельзя довольным видом.
Медведь в кресле-каталке. Софья
Янка с букетиком цветов. Какая-то испуганная и растерянная одновременно.
Зверь, устроившийся в углу с видом предовольным. К Бекшееву подошел. И ткнулся носом, словно приветствуя…
Матушка.
Зима улыбается. И оказывается, улыбка делает её красивой… и подумалось, что документы на развод подписаны. А в канцелярии обещали заверить быстро. И почему-то угрызений совести по этому поводу Бекшеев не испытывает.
Наоборот.
Наденьку он не оставит без помощи. И она тоже знает. А остальное… остальное – лишнее. Кажется, она собралась поэтический салон открыть.
Пусть будет счастлива.
Священник что-то там говорил. А Бекшеев не слушал. Думал. Думалось легко. И как-то даже радостно было на душе. И предложение Одинцова он примет.
Пусть и не сразу.
Новый отдел потребует многого, а стало быть, самое время поторговаться.
Его двинули локтем под бок.
– Лицо попроще сделай, - сказала на ухо Зима. – Люди кругом.
И вправду люди.
Только люди. И никаких чудовищ.