Не вздумай влюбиться
Шрифт:
Ники и сама не ожидала от себя, что засмеется. В первое мгновение Ян не понял. Подумал, у девочки началась истерика. А потом заулыбался, когда увидел на любимом лице широкую, немного смущенную улыбку.
– Больше так не буду, – хихикала Ники.
– Ты уж постарайся, – нарочито серьезно попросил Ян.
Ники фыркнула, не переставая улыбаться. А в следующий миг приглушенно ойкнула. Самойлов изловчился и уложил ее на обе лопатки, нависнув сверху.
В первую секунду Адамиди хотела прикрыться от этого тягучего, завораживающего взгляда. Но не смогла. Нет, не по той
Медленно, миллиметр за миллиметром, Самойлов наклонялся к манящей груди. А Ники прикрыла глаза. Думала, что память вновь начнут терзать жуткие и липкие ощущения, что всплывали всякий раз, когда Ники оставалась в темноте. Однако ничего подобного не случилось.
А Ян оставил едва ощутимый поцелуй чуть выше небольшого кулона-крестика, который Ники носила на цепочке на груди.
А дальше – ниже, оставляя невидимую дорожку сначала к одному полушарию, и затем к другому, намеренно не задевая острые вершинки сосков.
Ники перехватила голову своего мужчины, зарылась пальцами в волосы.
А по телу пробежали искорки нетерпения, когда соска коснулось горячее дыхание. Ники первой прогнулась в спине, подставляя грудь в полное распоряжение Самойлову.
Ники хотелось, чтобы Ян начисто стер те невидимые, но въевшиеся под кожу грубые и похотливые прикосновения похитителя, вытеснил их своими, нежными и желанными.
А Ян сорвался. Думал, собирался, надеялся, что справится, что. будет достаточно нежным и терпеливым со своей хрупкой девочкой. Но не смог. Набросился на аккуратную грудь, точно изголодавшийся зверь. Целовал до одури, жадно вдыхал тонкий аромат дивного на ощупь бархата. Втягивал тугие вершинки в рот, перекатывал кончиком языка, слизывал свои же едва ощутимые укусы.
А сердце тарахтело, как чумное. И член мгновенно стал каменным. А терпеть нужно, ведь для Ники это как в первый раз. Да и травма у нее.
Но как же здесь вытерпеть, если от одного только негромкого, приглушенного стона у Яна срывало крышу?!
Девочка стонала и извивалась под ним, терлась о его бедро, сжимала колени.
Дикая, открытая, отзывчивая такая. Кажется, она моментально вспыхнула, стремясь быть так же близко к нему, растворится в нем так же сильно и отчаянно, как и он сам.
– Хочу... Сейчас... Хочу, чтобы ты заставил забыть... Тебя хочу..., – бессвязно шептала Ники, вонзая короткие ноготки в его обнаженные плечи.
Ян понял, что ждать уже не может. Да и, судя по влажным трусикам, Ники тоже.
Рывком стянул тонкое кружево, сдернул свое белье и замер. Ники лежала перед ним, в его постели, полностью обнаженная, доверившись ему.
Но в то же время, девочка отчаянно тряслась от страха. Глаза – крепко закрыты. А на лбу проступили капельки пота.
Ян медлил. Но руками заскользил по тонкой талии, ребрам, выше – к линии плеч и вдоль хрупких рук до самых пальчиков. Перехватил правую ладошку, поцеловал в центр. И не сводил глаз с напряженного лица.
– Открой глаза, малышка, – хрипло
Ники застыла. Дыхание было неровным, все тело скручивало напряжением и желанием, а вот сознание вдруг загнанной птицей забилось в панике. Ники понимала, что рядом с ней – Ян Самойлов, человек, которого она... любит... ее первый, и, если учитывать «проклятие» Адамиди, то единственный мужчина. Но что-то тормозило Ники.
Николета послушно распахнула глаза. Перед ней – невероятно красивый, мужественный, сильный мужчина. От него не веяло опасностью или насилием. Желанием, страстью, нежностью, но только не насилием.
Ян устроил хрупкие ладони на своей груди, а сам склонился к согнутым коленям Ники. По тонкой, чувствительной коже заскользили твердые губы.
Ники замерла, широко распахнув глаза, смущенно и растерянно, наблюдала за тем, как Ян огнем поцелуев прожигает ее кожу, подбираясь от колена к внутренней стороне бедра.
Ян видел, как Ники краснеет и смущается, но не закрывается от него. А страх тихонько тает, исчезает из темного взора. Выходит, он на правильном пути.
А дышать становилось все тяжелее. В ушах звенело от напряжения и необходимости сдерживаться. Член налился тяжестью, пульсировал болью. И Самойлов понимал, еще пару секунд, и он не сдержится, кончит прямо так.
А пока что нельзя. Только после Ники. Только вместе с ней.
Ловкие пальцы прокрались выше, к девичьей груди, а язык едва ощутимо коснулся чувствительного местечка. Ники вскинула бедра навстречу мимолетному касанию, а Ян повторил ласку, но уже более настойчиво, раздвигая нежные складочки и целуя их.
Тугие горошины острыми вершинками кололи его ладони, Яну пришлось свободной рукой подхватить девчонку под аппетитную попку, чтобы хоть как-то удержать малышку на месте.
Он кайфовал, языком чувствуя ее вкус, смакуя его, наслаждаясь протяжными стонами, слетавшими с губ. И целовал, то ныряя языком глубже, то посасывая тугой бугорок клитора.
Ян почувствовал момент, когда Ники готова была взорваться в его руках. А потому прервал ласку. Он и сам завис на грани между удовольствием и сладкой болью. А потому не стал медлить.
Навис сверху, удерживая Ники за бедра, а ртом впиваясь в приоткрытые припухшие губы. И одним мучительно нежным, но настойчивым толчком погрузился в обжигающую влагу.
Ники закричала, а руками стиснула его голову, шею. Ян шумно выдохнул, отстранился на миги вновь проник внутрь податливого, точно мягкое масло, тело Ники.
И еще один протяжный, полный удовольствия и нежности стон прошил Яна насквозь. Девочка дернулась навстречу ему, шире разводя бедра, глубже вбирая его каменную плоть в себя так, что и миллиметра пространства между ними не осталось.
Новый толчок отозвался легкой дрожью – предвестником грядущего взрыва. И Ян не стал сдерживаться, подался вперед, еще раз... и еще...
А Ники разлеталась на кусочки, сгорала, чтобы возродиться и стать более сильной. Возможно, она плакала от того, каким нежным Ян был с ней, от того, как двигался, задевая каждую ниточку ее души. От того, как сиплым, обволакивающим голосом шептал «Моя».