Не запирайте вашу дверь
Шрифт:
— Нет, спасибо, — усмехнувшись, ответила я. — Она и такая может мне пригодиться, если кто-нибудь еще нападет.
Дважды я ночевала у Мити на сеновале. Там было душно, пахло пылью и свежим сеном. Где-то в углу скреблись мыши. По мне прыгали какие-то вертихвостки, хорошо хоть — не кусались, а бедная Гамма служила пищей для клещей.
Днем я отправлялась к себе: после выхода роя надо было осмотреть ульи и вырезать все маточники, кроме одного. Не хватало мне еще несколько роев! К тому же раз в три дня я собирала цветки ромашки и календулы, раскладывала
По вечерам к нам с Митей приходила Ирина, которая обнаружила, что может добраться до его дома за полчаса, переходя ручей в другом месте; ее дети сами ложились спать. Так что месть «шла полным ходом».
Предоставленной возможностью обыскать мой дом никто не воспользовался, хотя я специально оставила пистолет там же, где он был. С самим домом также ничего не случилось. Единственное, что произошло — исчез Чудак.
Заинтригованный Митя осмотрел его поле и, не обнаружив ничего, кроме лебеды, расспросил о Чудаке своих знакомых. Никто о нем ничего не знал.
Приближались выходные, и я подумала, что не стоит рисковать: должна приехать Митина жена Светлана. Поэтому в пятницу мы с Гаммой решили вернуться домой.
Подойдя к дому, я обнаружила на крыльце чьи-то сумки, однако гостей видно не было. Где они шляются? Ведь дверь была открыта, можно было внутри подождать.
Я проверила пистолет, переложила его в кастрюлю с крышкой и пошла копать картошку на обед.
Защитник с Викой появились примерно через час. Оказалось, что им надоело ждать, и они ушли в лес за грибами.
Картошка уже сварилась; я принесла огурцы и молодой чеснок, и мы сели обедать.
Атмосфера за обедом была достаточно напряженной. Вика изредка что-то говорила Защитнику, а я молча смотрела в тарелку и хмурилась. Все мужчины вокруг меня вдруг стали подозрительными, если не сказать — подозреваемыми. Чудак — подозрительный, Защитник — подозрительный, все неизвестные — подозрительные, Митя… Митя нет, не подозрительный, но это мне ничего не давало. Брюнет — тоже не подозрительный, но он «другого поля ягода», и неизвестно еще, что хуже…
И еще одна мысль мучила меня: для чего приехал Защитник? Что ему здесь нужно? Может быть, и правда — обыскал дом и не нашел то, что искал? А что же он тогда искал? На всякий случай я старалась при нем ничего с подругой не обсуждать. И с ним тоже не разговаривала.
После обеда мы с Викой чистили грибы, сидя на крыльце, а Защитник спал под яблоней на раскладушке.
— Ты зачем его с собой взяла? — прошептала я, кивнув в сторону раскладушки. — Для чего он тебе?
— По-моему, я ему нравлюсь, — прошептала в ответ Вика. Я посмотрела на нее с недоумением.
— А он-то тебе нравится?
— Наташке нужен отец, — отрезала она.
— Ты что, какой из него отец! — изумленно воскликнула я.
— Тише, — зашипела Вика, сдирая кожицу
— Он так сказал?! — удивилась я, невольно повысив голос. Защитник пошевелился, раскладушка заскрипела, и я замерла с подосиновиком в руке. Когда скрип прекратился, я продолжала:
— Ин-те-рес-но… От кого это он собирается нас защищать?
— Подожди, подожди, — остановила меня Вика, взмахнув ножом, которым чистила грибы, — он что-то не так мне сказал?
— Он неправильно объяснил. Вернее, он все правильно понял, но сказал неправду.
Вика в недоумении уставилась на меня, поэтому, бросив шляпку подосиновика в кастрюлю, я добавила:
— Он уехал, не попрощавшись. Лучше ты его сама расспроси.
Мы пошли в дом варить грибы. Там можно было разговаривать свободней, так как спать на раскладушке и одновременно подслушивать у раскрытого окна было невозможно, а за раскладушкой я, на всякий случай, следила. Я еще раз рассказала обо всем, что со мной произошло, а Вика внимательно слушала, стоя у плиты в маленькой кухоньке размером на одного стоящего человека.
— Как бы там ни было, приятеля моего надо как-то использовать, — чуть подумав, произнесла она. — Продемонстрируй его всей деревне, если это деревенские — могут испугаться, а если нет — будут всем рассказывать, что у тебя есть охранник. А письмо могла написать чья-то родственница. Разве у колхозников родственников в Москве нет?
Защитник заворочался на раскладушке, потом привстал, опираясь на локоть, и стал озираться по сторонам.
— Что это он забеспокоился? — удивилась я.
— Там прошел кто-то мимо изгороди, — пояснила Вика, выглянув в окно. Ей, довольно высокой, если сравнивать со мной, было видно намного больше.
Она помешала грибы ложкой, изловила кусок грибной шляпки и протянула мне попробовать.
— Подберезовик, — определила я.
— А с закрытыми глазами узнаешь? — заинтересовалась подруга. — Только на вкус? Да? Сейчас проверим!
Я закрыла глаза, разжевала предложенный гриб и объявила:
— Опенок. Он сладковатый на вкус, душистый.
— А это что?
— Лисичка. Она плотная и слегка резиновая.
— Точно. Вот вам, господин эксперт, еще один экземпляр.
Я положила его в рот и раскусила. Вкус был необычным.
— Это еще что?! — в недоумении воскликнула я и, выплюнув гриб, стала его рассматривать. — На вид опенок, но такая гадость.
— Горький?
— Нет, но острый какой-то. Неприятный. Отравить меня хотите? — спросила я, подозрительно посмотрев на Вику. Разные нехорошие мысли о Защитнике вихрем пронеслись в моей голове.
— Мы же тоже эти грибы есть собирались, — обиженно сказала она. — Теперь придется подождать до утра — если не помрешь, мы их завтра съедим.
Под вечер я провезла Защитника по всей деревне, останавливаясь на каждом углу и заставляя его выходить из машины — открывать багажник, заглядывать в мотор, то есть делать все, что сможет придумать.