Не жалею, не зову, не плачу
Шрифт:
– Но ты исправишься, – улыбнулся я.
– Да. Но хотелось бы исправляться вместе с тобой. Чтобы мы больше не врали друг другу.
Я не знал, что делать. Тома сделала серьезную заявку на совместную жизнь. Она мне как бы и не нужна, но в то же время мне нравилось быть с ней…
– Честное пионерское, что я не буду тебе больше врать, – в раздумье отшутился я.
– И я не буду.
– А где «честное пионерское»?
– Дома. Поехали ко мне. Я и пионеркой для тебя буду, и комсомолкой,
– Ты же сегодня должна быть на работе.
– И без меня есть кому этим заниматься… Поехали?
Я понял, что отказаться не смогу. Сходил домой, успокоил маму, позавтракал, как она того хотела, и вместе с Томой отправился к ней.
Всю дорогу она молчала, напряженно о чем-то думая. А я отрешенно смотрел в окно. Я устал, меня клонило ко сну. Но, как оказалось, рано было думать о покое.
– Я не знаю, что со мной происходит, – сказала Тома, едва закрыв за мной дверь в квартиру.
Прямо в прихожей прижала меня к стене, жадно провела языком по моей шее. И так она была хороша, что я вмиг забыл об усталости.
Лизу я забыть не мог, но ведь она сама была виновата в том, что не захотела объясниться со мной после курьезного случая с Генкой. Как виновата была в том, что вышла замуж за Олега. Что предала меня…
Со мной тоже что-то происходило. И после бурного всплеска страстных чувств я не испытал знакомого желания поскорей избавить себя от присутствия Томы…
– Тебе со мной хорошо? – спросила она.
Мы лежали в остывающей постели; я – на спине, забросив руку за голову, она – у меня на груди. Мне хотелось спать, а у нее чесался язык.
– Да.
– Ты засыпаешь?
– Нет.
– Мы же договорились не врать друг другу.
– Да, засыпаю.
– С кем ты провел эту ночь?
– Сам с собой… Но это совсем не то, о чем ты можешь подумать.
– У тебя есть женщина, кроме меня?
– Нет.
– А Лиза?
– Она замужем. Она счастлива в браке.
– Откуда ты знаешь, что она счастлива? Ты виделся с ней?
– Да. Сегодня.
– Значит, ты был с ней эту ночь.
– Как я мог быть с ней, если она замужем?
– Ну а если мужа не было дома?
– Он был дома.
– А я почему-то думаю, что его не было.
– Почему ты так думаешь? – насторожился я.
Что, если Олег провел эту ночь не с кем-то, а с Томой?
– Хочу вывести тебя на чистую воду. Потому и думаю.
– Не было Олега дома, – сказал я, приподнявшись на локте, чтобы видеть ее глаза. – А где он был?
– Не знаю…
Она не смотрела на меня. Но и глаза не прятала. Трудно было понять, врет она или нет.
– Не было Олега дома, – повторил я. – И ты знаешь, где он был. Он был у тебя.
– Был.
– Но ведь был. Как часто он тебя навещает?
– Ты себе это придумал… Я тебе сейчас что-то покажу. Ты увидишь и все поймешь.
Тома меня заинтриговала, и поэтому я позволил ей подняться с постели, открыть гардеробный шкаф. Надо было мне последовать за ней, чтобы не оставлять ей оперативный простор. Но кто ж думал, что развязка так близка.
Тома выудила из глубины шкафа никелированный пистолет с накрученным глушителем. Я дернулся было в ее сторону, но четко направленный на меня ствол охладил мой пыл. Тома уверенно держала палец на спусковом крючке, и руки у нее не дрожали.
– Ты забыла дослать патрон в патронник.
Я попытался поймать ее на неопытности, но не тут-то было.
– Все на месте. И предохранитель снят.
– Кто меня заказал? Олег?
Я понимал, что все очень серьезно. И готовился умереть.
– Да.
– Ну, и чего ты ждешь? – спросил я.
– Выстрелить я всегда успею.
– И то верно.
Спальня у Томы была просторной – нас разделяли шесть-семь метров. Непреодолимое расстояние.
– Чем я перед Олегом провинился?
– Значит, провинился. Он сказал – я должна сделать.
– Давно ты работаешь на него?
– С тех пор, как умер мой муж… Верней, не умер, погиб. Я отравила его. Олег дал яд, я заправила им суп, все просто… У меня не было другого выхода. С Костей жить было невозможно. Знал бы ты, какой он мерзкий…
– Не надо оправдываться.
– Я хочу, чтобы ты знал.
Она смотрела на меня с суровым выражением лица, но по щеке почему-то текла слеза. И это не бутафорская выжимка. Ей незачем было передо мной юродствовать.
– Мне уже все равно.
– Но мы обещали друг другу не врать.
И по второй щеке скатилась слеза. Голос у Томы дрожал.
– Это была шутка. С твоей стороны.
– А с твоей?
– Это уже без разницы. Делай поскорей свое дело и не мучай меня.
Я вдруг понял, что не так страшна смерть, как ее ожидание. Действительно, с ума можно было сойти от внутреннего напряжения.
– Я не могу…
Сначала Тома опустила руку с пистолетом, затем голову.
– Не могу, – повторила она.
– Почему? – осторожно приподнимаясь, спросил я.
– Я же тебе сказала, что не знаю, что со мной происходит… Мне кажется, я влюбилась… Такого со мной еще не было…
Она заметила, что я уже в шаге от нее. Но вместо того чтобы защищаться, она протянула мне пистолет рукоятью вперед.
– Можешь меня убить.
Убивать я ее не стал, но пистолет забрал. Это был «браунинг», и отнюдь не дамской модификации.