(не) Желанный мужчина
Шрифт:
— Что, всё? — также перейдя на шепот, спросила первая. Я встала, подошла к чайнику и налила кипяток в кружку, заодно оказавшись ближе к сплетницам.
— Пропала! Родственники в полицию не заявляют, говорят, что уехала. Только никто ни из знакомых, ни из друзей не знает, куда и зачем.
— Жуть! — бред какой-то, если честно.
Я успела вернуться на место, задумчиво помешивая сахар в чашке, когда дверь распахнулась, являя заведующего отделением.
— Девушки, работать собираемся или как? Может, вас на прием отправить? — остановившись на проходе, громогласно заявил Сидоренко.
— Нет,
— О, Покровская, и вы здесь, — заметил меня заведующий.
— Я только с операции, — подняв руки, оправдалась. Не хватало, чтоб мне прилетело сверху ночных дежурств, я и так больше, чем на ставку работаю.
— Знаю, знаю. Как отдохнёшь, нужно будет перевести Авдеева в платную палату. Не задерживайся сильно, — кивнула, принимая информацию. За заведующим закрылась дверь, оставляя меня наедине с кружкой ароматного чая и плиткой горького шоколада.
Значит платная палата? О личности добродетели сомневаться не приходилось. Неплохо начальник о своих подчинённых заботится. Настолько ценный сотрудник?
Чуть не поперхнувшись чаем, застыла, пораженная догадкой. Не из-за него ли тот пулю словил?
Глава 4
Когда чай был выпит, а шоколадка нагло съедена, отправилась проверять готовность платной палаты. Она была одна в силу своей непопулярности, так как сутки пребывания в ней обходятся недешево, и позволить ее себе могли далеко не все. За свою стоимость пациент получал одиночную палату, отдельный душ с туалетом, мини-кухню, телевизор, посещения родственниками в любые часы с возможностью кому-то одному остаться на ночь и, самое важное, особый уход.
Санитарки уже успели начистить все до блеска и застелить койку. Поэтому я направилась в реанимацию, подхватив с собой пару крепких санитаров. Когда зашла в палату, в первые мгновения обомлела от нахальства, но быстро пришла в себя, обозначив свое присутствие:
— Что вы здесь делаете!? — у окна, слушая собеседника по телефону, стоял господин начальник. Самый великодушный и заботливый из всех работодателей. И самый наглый.
Он, повернув голову, обратил на меня внимание.
— Я перезвоню, — ледяной голос контрастировал на фоне истинно мальчишеской улыбки, заигравшей на его губах. Сбросив вызов, убрал телефон в карман и всем корпусом повернулся ко мне.
— Снова ты, Колючка? — руки в карманах, наглая улыбочка. Шумное дыхание со злости вырывалось из груди. С каких пор мы на ты? И что еще за прозвище? Мы в детском саду!?
Чуть не задохнулась от возмущения, чувствуя, как щеки краснеют от едва сдерживаемой ярости. Сзади послышались скромные, робкие смешки. Резко развернувшись к двум молодым санитарам, прячущим улыбки, сказала:
— Можете забирать, — кивнула на койку, где лежал еще не прошедший в себя после операции пациент.
Подождала, пока мы останемся наедине, и после того, как дверь за санитарами закрылась, подошла к мужчине. Снова приходится запрокидывать голову, хоть на стул вставай. Где их таких высоких только делают?
— Не
— Ну так давай перейдем, разве это проблема? — наклонив голову, смотрел на меня сверху вниз, а улыбочка, что неимоверно бесит в нынешней ситуации, и не собиралась уходить.
Вдох, выдох. Пытаюсь успокоиться и не взорваться от наглости типа напротив. Кричать на посетителя в больнице — непрофессионально. Даже если он такой невыносимый.
— Кто разрешил вам пройти в реанимацию? — взяв эмоции под контроль, абсолютно спокойным голосом спросила я.
— Мне никто и не запрещал, — пожал плечами.
— Я запретила! — не выдержав, чуть повышаю голос. Он что, издевается надо мной?
— Какая экспрессия! — голосом истинного ценителя произнес он. — Колючка, не стоит так нервничать.
— Да вы…
Готовую вырваться пламенную тираду прервал звук открывающейся двери. Обернулась, увидев в проеме нашего главврача. Ничего себе. Что заставило его встать с насиженного кресла в административном корпусе?
— Олег Вадимович, прошу прощения, — извиняющимся тоном обратился к объекту моего раздражения.
Они знакомы? Сначала ординаторшы, теперь главврач. В этой больнице что, все знают Филатова, кроме меня? За какие заслуги такая популярность?
Бросила взгляд на мужчину. Ни намека на прежнюю улыбку. Сама серьезность.
— Покровская, — будто только заметил меня.
— Здравствуйте, Сергей Романович — кивнула в знак приветствия.
— Здравствуйте, здравствуйте, — если при обращении к Филатову в его голосе чувствовалось уважение, то со мной он разговаривал… надменно.
— Анна Николаевна, можно вас на минутку? Олег Вадимович, если вы не против.
— Нет. Мне уже пора, — посмотрев на массивные часы на своей руке, ответил он. — При любых изменениях звоните мне.
— Конечно. Обязательно оповестим, — усиленно закивал головой, — Можете не беспокоиться!
Нельзя же так явно пресмыкаться перед кем-то. Ему самому не противно? Главное, нашел перед кем.
— Отлично, — направился к выходу. — До свидания.
— Всего хорошего, Олег Вадимович, — поравнявшись со мной, Филатов украдкой подмигнул мне. — Увидимся, Колючка.
Ах ты ж! Скрежет моих зубов, кажется, слышали все. До чего самоуверенный и наглый тип! Никакого уважения к здешним законам и порядкам! Его в детстве не учили, что со своими правилами в чужой монастырь не лезут? Путь командует своими подчинёнными на своей территории.
— До свидания, — мрачным голосом ответила я.
Когда дверь за посетителем закрылась, лицо главврача перестало излучать вежливость и хорошее расположение духа.
— Покровская, — недобрый взгляд, — вы что творите?
— Я что творю? — моему возмущению не было предела. Это чувство вообще отказывалось меня покидать с того момента, как встретилась с Филатовым.
— Пациент после операции, еще даже не пришел в себя, в тяжелом состоянии, еще и в реанимации, — загибала пальцы, перечисляя. — В таком случае мы далеко не всех родственников пускаем, вы это не хуже меня знаете. Почему должны делать исключение в отношении этого… мужчины?