Не желаю быть королевой
Шрифт:
– Не плачьте. Я уверен, что всё будет нормально. И не виню вас, – успокаивал он меня, но делал только хуже.
– Я так перед тобой виновата. Так виновата, – шмыгала я носом. – Я обязательно тебя вылечу. Обязательно.
Мысли в голове метались испуганными зайцами, руки дрожали, а сердце колотилось о рёбра, причиняя почти физическую боль. Мне показалось, что даже колоть где-то в груди стало. Зато мысль зацепилась.
– Чемоданчик. Мамин чемоданчик, – вскочила я, бегом метнувшись к дверям. Даже не слышала, что он мне прокричал вслед. И возможно, это было неправильно – вот так вот оставлять его раненого одного, но других
Я неслась по коридорам замка, скользя по полу, спотыкаясь и цепляясь за стены, но не останавливаясь. Мне казалось, что, если я остановлюсь, обязательно опоздаю и случится что-то непоправимое. Это иррациональное чувство, которое мама называет женской интуицией, не позволяло мне не то что остановиться, даже сбавить темп.
В своих комнатах я просто схватила весь чемодан и рванула назад. Ну как рванула? Попыталась, но тяжесть и разум взяли верх. Тащить такой грузя буду долго. Надо просто найти нужное. Сундук был тут же открыт и выпотрошен. Точнее, я очень быстро вытаскивала колбы, читала название и ставила назад. Так пришлось поставить назад около десятка колб, пока глаз не зацепился за слово «ожог». И хотя рука уже опускала ёмкость назад в чемоданчик, пальцы не успели разжаться. Я вернулась к чтению инструкции.
«Зелье от ожогов от огня и растений» – гласила надпись, а ниже было дописано: – «От химических ожогов не помогает». Вот оно. Вся эта «красота» – это не что иное, как химический ожог. Именно поэтому его и не получается ни промыть, ни остановить его распространение, и тем более просто вылечить.
Теперь мои поиски были целенаправленными и увенчались успехом. Из недр сундучка торжественно была извлечена относительно небольшая колбочка из тёмного стекла. И первым порывом было рвануть в лекарскую, но опять это злосчастное предчувствие заставило вчитаться в инструкцию. И правильно. Оказалось, что сначала рану надо обработать совсем другим зельем, потом этим, а затем нанести заживляющую мазь. И если первое зелье я уже вытаскивала сегодня, да и вообще была с ним хорошо знакома, то мазью никогда не пользовалась, а готовить не пыталась, ибо мази очень долго готовятся, а у меня никогда не хватало терпения на это. Но в чудо-чемоданчике была и эта самая мазь.
Только перечитав ещё раз инструкции на зелье от химических ожогов и на мази, убедившись, что больше ничего мне не требуется, я быстрым шагом направилась назад. И что самое интересное, навстречу мне шёл лекарь.
– Принцесса, прошу прощения, но мне необходимы будут… – начал он, но, замечая в моих руках колбы и баночку с мазью, замолчал.
– У меня всё есть. Идёмте.
Краткий рассказ о том, что конкретно у меня в руках, убедил лекаря в правильности моего выбора. Так мы и вошли в палату и так же вдвоём на мгновение замерли, потому что Татинкор лежал на кровати навзничь и даже не пошевелился при нашем появлении.
Раздумывать или анализировать что-либо больше не было времени. Лекарь кинулся к нему первым, проверил пульс, тут же рявкнул на меня, чтобы приступала, сам же достал какой-то артефакт и стал водить им над распростёртым телом.
Пара часов у нас ушла на то, чтобы полностью обработать рану и остановить её распространение. Мы смогли выдохнуть и оглядеть результат.
От лопаток до копчика была сплошная рана. Да, сейчас она не имела обгоревших краёв, не пузырилась и вообще выглядела значительно лучше, но
– И что теперь? Когда он очнётся? – не могла не спросить я.
Глава 13
– Я усыпил его. Так что проснётся утром. И кстати, будет голоден, – усмехнулся он. И что в этом смешного? Естественно, что он будет голодным. Считай, сутки без еды и с раной почти во всю спину.
– А…
– А рану будете смазывать каждые три часа в течение суток с этого момента. Слегка смачиваете марлю, обрабатываете края вот этим зельем, – показал он мне на колбу, стоящую на прикроватной тумбе, – а потом уже вновь смазываете всю рану мазью. Если будет сукровица, её нужно будет аккуратно убрать.
– Понятно. А можно мне кровать и будильник? – даже не подумала я возмутиться, что не по статусу вроде как мне быть простой сиделкой. И даже не чувство вины заставляло меня здесь остаться. Просто была какая-то необходимость в этом.
Слуги притащили мне койку, мало похожую на полноценную кровать. А следом меня даже пригласили на ужин, за которым и вручили сигнальный камень, который опять же мама называла будильником.
До первой смены повязки я, конечно же, не спала. А вот дальше стало тяжелее. Не привыкшая к такому короткому сну и резким побудкам, я заставляла себя двигаться. Мне всё казалось, что вот-вот глаза сами по себе закроются и я упаду прямо на Татинкора. От этой мысли я дёргалась, но продолжала. Зато, как только заканчивала и ложилась на довольно жёсткую кушетку, сон не шел. Глаза уже не закрывались сами, а отслеживали состояние моего невольного пациента.
С каким-то садистским интересом я отмечала залёгшие круги под длинными тёмными ресницами, трепещущими от беспокойного сна или сновидения. Широкие чёрные брови периодически хмурились и вновь расслаблялись, образуя морщинку, а твердые губы поджимались, но слегка – если не приглядываться, можно и не заметить. Я несколько раз убирала настырную прядку волос, которая так и норовила скрыть его лицо от моего взора. Вот так, наблюдая за спящим мужчиной, я засыпала сама, чтобы через пару часов вновь подняться.
Очередная перевязка застала меня на рассвете. Или это рассвет застал меня?
При неярком утреннем свете я отметила, что рана действительно выглядит значительно лучше. Удовлетворившись лечением, я не стала ложиться, помня о необходимости накормить больного. Потому тихо вышла из палаты и почти столкнулась с лекарем.
– Доброе утро, принцесса, – поклонился тот, хотя ничего подобного ещё вчера не делал. Этот факт отложился где-то в подсознании.
– Доброе. Я только что всё поменяла. И хотела узнать: а чем его кормить? – почему-то шёпотом спросила я.
– А чем кормят мужчин на завтрак? – усмехнулся он.
– Смотря какие мужчины. Разве у него сейчас не должно быть особого питания? – нахмурилась я.
– Побольше белка и витаминов, – пожал он плечами, – а так ничего особенного. Его рана же наружная, а не внутренняя.
– Ясно. Я скоро, – махнула я ему и вышла, даже не подумав, что лекарь может хотеть мне что-то сказать.
Кухня порадовала меня огромным выбором. Но мне это не понадобилось. Я уже знала, что хочу. А вот к моему возвращению Татинкор уже проснулся и выслушивал рекомендации лекаря, которые ему явно не нравились.