Не живут

Посвящается всем.

В особенности, посвящается тем, кто после прочтения захочет корить меня, винить в извращенном взгляде на семью, уличать в неблагодарности родителям, разыскивать информацию о моих родных и биографии в целом.

Пожалуйста, не пишите им. Не пишите никому из тех, кто со мной связан. Они отдельные люди.

Если Вы хотите что-то мне сказать, скажите мне. Это логично.

Все события и герои выдуманы, любые совпадения

Привет. Я Олеся. Из статистических данных, пожалуй, обо мне стоит знать следующее: мне 36 лет, у меня два высших образования – педагогическое и медицинское, один муж, двое детей. Я живу и работаю логопедом в пригороде Красноярска. Думаю, достаточно.

Тему мне предстоит раскрывать сложную, поэтому, благодаря своим анкетным данным, я могу рассчитывать на то, что меня воспримут серьезно. Ведь мои анкетные данные средненькие, я так близка и понятна должна быть людям. И я, как говорится, «не девочка»: мой возраст позволяет мне рассуждать на «взрослые» темы и гарантирует, что я не буду заплевана фразами «да ты жизни не нюхала», «да чо ты понимаешь?», «ты хоть рожала?»

Я начала писать эту книгу в день 17-летия со дня смерти моего отца. Он умер в 1998 году от рака желудка с метастазами в печень, когда ему был 51 год. Рак ему диагностировали в 1997, когда привезли на скорой с уже неоперабельной стадией. Как врач, я могу сказать, что развитие болезни сопровождают боли, кровотечения. Пациент просто не может не быть в курсе, что с его телом что-то не так. Иначе это несколько лет самоотверженного терпения и самообмана. Однако, это был именно случай моего родителя: к доктору он ни разу не обратился.

Знаете, его болезнь стала новостью для меня. И, признаюсь, неприятной новостью. Прошли годы, прежде чем я нашла в себе силы признать это. Мне, 18-летней студентке, какой-то мужик (видимо, санитар) позвонил на работу и как-то помято сказал:

– Приезжай срочно прощаться с отцом. У него онкология.

И повесил трубку. Он не объяснил мне ничего, просто сказал, что сказал. К слову, он почему-то был напуган, а, может, ему просто не нравится сообщать такие новости или не привыкнет никак. Не важно.

Так я узнала, что отец, оказывается, чем-то болен. Я зверски разозлилась, что у меня не было этой информации раньше. Еще я очень испугалась.

Я догадалась, что он в больнице. Я догадалась, в какой он больнице – в моем родном городе, расположенном за 100 км от Красноярска, только одна больница. Я почувствовала, что наша с ним встреча, когда я приезжала к родителям пару месяцев назад, могла быть последней, и больше мы можем не увидеться. Я заторопилась ощутить любовь.

Но, вот незадача, ощущала совершенно не это. Стоя в коридоре бизнес-центра, где я подрабатывала секретарем, я думала о том, что мне как-то нужно отпроситься с работы (в отчетный период, к тому же не на один день!). Я надкусила опасение, что потеряю в зарплате и последствия этого. Я скривилась от неудовольствия, что буду переживать неприятные раздирающие эмоции. Я взбесилась, поняв, что придется временно расстаться с любимым человеком.

Это было слишком честно и обильно для меня в тот момент. И я безутешно рыдала от стыда, что, наверное, я плохая дочь. Мне казалось невыносимым быть неподготовленной к такому важному моменту. Навалились осознание и страх, что я еду на встречу с совершенно

К слову, приехав в больницу и прорыдавшись там еще много-много раз, я оглянулась по сторонам и увидела много знакомых лиц. Нет, я не увидела друзей детства и родственников, я увидела много лиц, которые мне кого-то напоминали, но я никак не могла понять – кого. Поняла я только тогда, когда зашла в больничный туалет умыться. Из зеркала на меня смотрели они: испуганные, злые, недоумевающие, что происходит и когда закончится.

Нас там таких, как я, было много.

Вот говорят, что родители всегда святы. Куда при этом улетучивается информация, что родители – это просто люди, не понятно. Люди, принявшие на себя ответственность рожать и воспитывать других людей, не должны быть святыми, они должны быть хорошими специалистами в своем деле.

Как родитель двух подростков, утверждаю, что я точно такой же человек, как и те, другие, что их окружают. Критерием-мерилом общения со мной дети избирают личный интерес и доверие. Кормить, одевать и обучать детей – это моя ответственность и обязанность, к общению и доверию это не имеет никакого отношения. Ребенок не обязан Вас любить и благодарить за то, что Вы проявляете к нему базовые инстинкты. Тем более, он не виноват в том, если сожительство с ним Вас утомляет. Извините, Вы сами этого хотели. Как только он почувствует фальшь, он ответит Вам тем же. Не удивляйтесь. Вы будете как бы о нем заботиться, а он Вас как бы любить и как бы уважать.

Да, это правда. Чаще всего назвать родителей близкими людьми язык не поворачивается. Не нужно стыдливо отводить глаза.

1998 год был давно. Я около пятнадцати лет потратила, пытаясь понять, почему так случилось. Гуляла, записывая в блокнот, как родители общаются с детьми. Стояла на улице и записывала. Ехала в метро и записывала. Приходила в гости и записывала. За собой тоже записывала. Везде.

И у меня все получилось. Я поняла. И написала об этом книгу. В ней несколько рассказов, повестей, очерков – портреты реальных ситуаций и судеб. Они все о том, как именно не нужно делать – не нужно врать своему ребенку.

Не делайте ТАК. Станьте для вашего ребенка важнее годового отчета. Вы можете.

Двадцать седьмого августа Вере должно было исполниться семь лет. Сейчас ей все еще было шесть. Это было совершенно очевидно, потому что в календаре, висевшем на кухонной двери, папа сегодня отметил двадцать пятое августа. Календарю можно было верить.

Сегодня эта дата означала, что до дня рождения оставалось всего два дня.

– Два дня, – сказала Вера вслух. И очень расстроилась.

Утром каждого дня, который Вера могла вспомнить, происходил священный ритуал: папа брал ее на руки, подходил к календарю и передвигал красный ползунок на следующее число. От этого делалось торжественно и немного страшно – папа разрешал новому дню начаться. Кроме него это занятие никому не поручалось, хотя честнее будет сказать – никем не замечалось. Нужная дата, обведенная красным квадратиком, воспринималась всеми как должное.

Календарь всегда выбирала мама. Покупала она его еще осенью, задолго до Нового года. Каждый раз она приносила его с улыбкой победителя и гордо выкладывала на кухонный стол.