Неамериканский миссионер

Кураев Андрей

– Так может, это его крест – работа с подростками, с молодежью? Именно в такой форме.

– Несомненно. Для тех людей, к которым обращается Кинчев, слово священника отнюдь не авторитет. И мой духовник, когда я еще решал, идти в семинарию или остаться в мире светской науки, очень правильно сказал: «Иногда бывает, что если светский человек скажет одно доброе слово о Христе, это будет больше значить для людей, чем проповедь священника». В наше время одно доброе слово о Христе, сказанное известным актером или ученым, литератором, одна реплика, одно замечание значат больше, чем проповедь священника. Аргументы, звучащие из наших уст,

порой блокируются подозрением в лицемерии: «Ты поп, тебе за это деньги платят, рассказывай свои байки, мы потерпим, мы понимаем: человек же бабки себе делает как может»… Но когда человек, от которого никто не ожидал, что он в эту сторону посмотрит добрым глазом, говорит: «Вы знаете, лично для меня невозможно жить без Христа, без Православия»,- то это заставляет задуматься. И одна такая фраза в устах Кинчева стоит больше, чем сто моих лекций.

И вообще, в нынешнюю пору глобальной макдональдизации все те, кто призывают мыслить, кто прорываются сквозь кольцо штампов, в конце концов оказываются нашими союзниками. Наши союзники – это кафедры логики и математики, кафедры древнегреческого языка и старые монастырские русские кладбища.

Побывав в конце концов на концерте «Алисы» («Небо славян»), я понял, что рок – действительно мощное средство промывки мозгов, но в данном случае это промывка мозгов от ТВ и рекламы. Надо видеть, как несколько тысяч ребят шепчут (поют, скандируют) вслед за Кинчевым:

След звезды пылит по дорогам,

На душе покой и тихая грусть.

Испокон веков граничит с Богом

Моя Светлая Русь.

В общем, я так скажу: если бы коммунисты догадались в семидесятых годах поддержать рок и вместо сладеньких ВИА нашли и взрастили группу типа сегодняшней «Алисы» – мы не проиграли бы «холодную войну». Америка нас не обыграла бы.

– А зачем Вам вообще входить в эту зону риска?

– Начать ответ на этот вопрос придется издалека. С одного наследства, которое нам не было оставлено. Мы, православные, в некотором смысле родом из Средневековья. Да, Средневековье создало свою дивную культуру. Но в этой культуре не было места для ребенка. Ни Античность, ни Средневековье не интересовались ребенком.

Ребенок – это недоразвитый взрослый. Детство описывалось скорее через отрицательные черты (чего еще нет в ребенке), а не через то, что у ребенка есть (а у взрослого уже может быть утрачено). Античные историки вообще не считали нужным рассказывать о детских годах своих героев. Плутарх в «Сравнительных жизнеописаниях» так начинает повествование о Цезаре: «Когда Сулла захватил власть, он не смог побудить Цезаря к разводу с Корнелией». Как видим, о детстве Цезаря просто ни слова. Аналогично и Евангелия молчат о первых тридцати годах жизни Христа. В этом нет секрета (ну что таинственного в детстве Цезаря? Провел ли он детские годы в гималайском ашраме?). Просто античная литература не умеет описывать «негероическое», бессобытийное время.

Революцию произвели слова Христа: Если не будете как дети, не войдете в Царство Небесное [334]. Впервые ребенок был представлен как идеал. Но должны были пройти века, прежде чем и эта евангельская закваска преобразит тесто человеческих инерций и традиций. Каждому православному педагогу и родителю сегодня приходится быть творцом.

И уж совсем сложной эта задача выработки православной возрастной психологии и педагогики становится, когда речь идет о воспитании мальчиков.

Тут громадный провал

в нашей церковной педагогике: уж слишком женское у нее лицо. Когда я переходил на работу в Свято-Тихоновский богословский институт, то спросил тамошнего проректора:

– Большинство ваших учащихся – девушки. Как устроен семинарист, я знаю, а вот что такое девушка, изучающая богословие?

И в ответ услышал:

– Видите ли, отец Андрей, лексикон Эллочки-Людоедки состоял из двенадцати слов. А наши студентки обходятся четырьмя: искушение, смирение, послушание, благословение.

На этом лексиконе мужчину не воспитать.

Как воспитать в мальчике мужчину? Как не лишить его активного, творческого, агрессивного начала? Как не растворить его в бесконечных моралях и проповедях о «послушании»? В святоотеческой литературе смирение кладется в основу духовной жизни. А само смирение поясняется так: «Не сравнивать себя ни с каким другим человеком». Для взрослого человека это очень хороший совет. Но можно ли мальчика воспитывать с этим назиданием? У детей все построено на соревновании. Вы ведете двух мальчишек домой. Дорога им знакома, страха перед неизвестным нет. И что – два мальчика одного возраста просто так дошагают с вами до своей двери? Нет, конечно! Метров за 50 они сорвутся в перегонялки: «Кто первый добежит?!». И так всюду: «кто первый построит», «кто первый мороженое съест», «кто первый прочитает»… Так как же воспитать в мальчике мужчину, если ему все время твердят про послушание и смирение? Как совместить романтику конкуренции, желание первенствовать,- по-моему, естественное для мальчика,- с нашей православной проповедью смирения?

Итак, есть нечто неочевидное: многим церковным людям трудно смириться с мыслью о том, что не на все вопросы в Церкви есть готовые ответы, что в Церкви есть пространство для наших церковных поисков и недоумений.

Есть нечто вполне очевидное: есть мир подростковой и прежде всего мальчишеской культуры – мир рока.

И есть нечто неожиданное: обращение к Православию некоторых людей, создающих мир рок-культуры. Господь, без усилий наших миссионеров, Сам привел некоторых рок-динозавров в мир Церкви. И они могут на мужском языке говорить с подростками о Православии.

А теперь я напомню старый, с огромной бородой, анекдот. Горит высотный дом в Тель-Авиве. Раввин стоит на крыше и молится:

– Господи, я Тебе всю жизнь служил, помоги же мне спастись сейчас!

Подбегает пожарник, показывает, где спасительная лестница. Раввин не соглашается:

– Нет, Господь меня сейчас Сам спасет!

Огонь охватывает все стены и коридоры здания… На крышу садится вертолет, пожарники уговаривают раввина сесть к ним. Тот опять говорит:

– Нет, я молил Господа, Он спасет меня без вашей техники!

Огонь охватывает крышу. Вертолет кружит над ней, уже нет места для посадки. С вертолета бросают лестницу и снова кричат:

– Ребе, цепляйтесь!

Раввин и тут не соглашается… В итоге он сгорает, и на Божием Суде начинает пререкания:

– Господи, я же Тебе всю жизнь служил. Почему же Ты моей мольбы не исполнил и Твои Ангелы не спасли меня из среды огня?

В ответ же слышит:

– Слушай, старый дурак, Я же за тобой три раза пожарников посылал!

Нашу недоуменную ситуацию я уже описал. Господь в ответ на наши недоумения послал нам не ангелообразных старцев с книжкой «Как воспитать православного мальчика в XXI веке», а рок-музыкантов, обратившихся к нашей вере. Будем корчить брезгливую гримасу?…