Неаполитанская мафия. Рассказ щенка
Шрифт:
В первый раз я видела ее плачущей, и пока она утопала в слезах, у меня волосы встали дыбом, я убежала к себе в комнату, но так и не смогла уснуть. Дон! Дон! Дон! Бой часов с маятником предвещал нехорошие события. Дон! Дон! Дон! Дон! Четыре утра. Мелодия «Фуникули-Фуникула» на сей раз прозвучала выстрелом тысячи орудий, звоном тысячи колоколов по умершим, плачем тысячи бедняков, воплями тысячи ртов, жаждущих крови, криками тысячи подзаборных шлюх. Я выбежала из своей комнатки и увидела Марителлу в коридоре вместе с Катеной и «Волосатой».
— Кате, — прошептала синьора, — в такой час это могут быть только полицейские.
Словно завзятый босс, Марителла раздавала приказы, а затем спустилась вниз, чтобы открыть дверь. В одно мгновение десятки полицейских наводнили дом, рассредоточившись по всем углам с поднятыми автоматами. Начался кошмар.
— Синьор Дженнаро Мизерикордия дома? — спросил инспектор.
— Нет! Его нет. Вам известно, что вы не можете войти в дом без ордера?
— Нет, синьора, мы можем войти, мы пришли с ордером на обыск, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, вам законы известны лучше, чем любому члену суда, — с иронией заметил инспектор.
— Улица научила нас и законам тоже. Что вам вообще от нас надо, мы честные люди.
Пока Марителла предпринимала попытки отвлечь полицейского, сквозь вооруженную толпу протиснулся «Маппина» с гнусной рожей.
— Ну да! Честные люди, — вмешался он с презрительной ухмылкой. — Марите! Вот увидишь, ты станешь проституткой за решетками тюряги Поццуоли. [28]
28
Женская тюрьма рядом с Неаполем.
На лестнице появилась Катена.
— Я так и знала! Ты всегда был самым настоящим Каином. Синьора! Я же вас предупреждала, что нельзя впускать этого типа в дом.
— Катена, не переживай. Когда вернется Дон Дженнаро, он во всем разберется. Понятно? Во всем!
Она медленно повернулась, и ее грозный взгляд устремился прямо в глаза Пеппе.
— Когда вернется! — с насмешкой сказал он, подходя к хозяйке. — Да не вернется он больше. Его арестовали. Я рассказал инспектору про подземный ход, который ведет к клетке с тигрицей. Дон Дженнаро сейчас направляется в полицейский участок, потом его отвезут в Поджореале, и не видать ему больше белого света.
Марителла набросилась на Пеппе «Маппина». Понадобилось вмешательство шести полицейских, чтобы разнять их: лицо «Маппина» превратилось в кровавое месиво.
— Какая прекрасная флорентийская вышивка получилась у синьоры, — голос Катены пронзительно гремел над Пеппе, а дети испуганно смотрели на присходящее. — Да, тут уж ничего не поделаешь, правильную кличку тебе дали… «Маппина», «тряпка»! Потому что ты всего лишь тряпка, подтирающая старческие испражнения.
Внезапно из толпы вышла синьора Феррари в сопровождении двух мужчин.
— Синьора Марителла, я забираю детей под опеку государства. Не беспокойтесь за них, соберите их вещи, мы должны уехать немедленно.
Марителла пришла в себя, приказала «Волосатой» подготовить ребятишек.
— Инспектор! — обратилась она к полицейскому, — я могу взять все необходимое, чтобы проследовать с вами? Насколько я поняла, я еще не скоро смогу вернуться домой.
Он попросил коллегу:
— Проводите синьору в комнату
Они втроем ушли под конвоем женщины-полицейской, и, когда агенты принялись обыскивать дом, доктор Феррари подошла к инспектору:
— Вы считаете, все очень серьезно? Они надолго попадут в тюрьму? Понимаете, я вас спрашиваю, чтобы правильно объяснить все детям.
Она смотрела прямо в глаза полицейскому в ожидании ответа, который прозвучал, как хлесткая пощечина:
— Синьора, здесь речь идет об убийствах, наркотиках, вымогательстве, преступных группировках. Это тянет на пожизненное. Решайте сами, как быть с несчастными мальцами. Хотя я уверен, что у них те же гены, что и у родителей, так что через несколько лет мы увидим и их имена на страницах газет.
Социальный работник пренебрежительно посмотрела на него и отрезала:
— Инспектор, преступниками не рождаются, ими становятся. Думаю, я отвезу их в детское учреждение всех вместе, мы не будем передавать их никому из родственников.
Дети спустились вниз с маленьким чемоданчиком. Они смотрели на окружающих бесстрашным взглядом. Рыжий подошел к инспектору и, протягивая руки вперед, скрестил запястья со словами «Арестуйте меня». Мужчина на мгновение смутился, потом попросил синьору Феррари увести детей. Она удалилась вместе с сопровождавшими ее лицами. Тем временем появился немой священник; мне сразу как-то полегчало, поскольку слуга божий был не в сутане, а в полицейской униформе. По лестнице спускались Марителла, Катена и «Волосатая». Они держались с нескрываемым презрением, даже когда на них надевали наручники и уводили.
Проходя мимо святого отца, Марителла приветствовала его плевком в лицо. Полицейский не опустил взгляда.
— Я всего лишь исполнял свой долг.
— Ты самый настоящий мерзавец, а мой муж — дурак, я всегда это знала.
Фальшивый священник вытер лицо рукавом куртки и повернулся к инспектору.
— Может быть, я и последний мерзавец, но муженек твой просто ублюдок. Инспектор, вы знаете, где сейчас яички мужчины, чей обуглившийся труп был найден в машине несколько дней назад? Они в желудке Дженнаро Мизерикордия, вот так-то! Он признался мне, что отдал приказ убить этого бедолагу, а его яички он съел на глазах у своих людей, чтобы продемонстрировать всю свою жестокость, потом он вырвал ему глаза, и эти нелюди помочились прямо в пустые глазницы. Вы найдете в моих отчетах все, о чем поведало мне это животное.
Полицейский побледнел, его охватил приступ тошноты, и он выбежал на улицу. Затем, один за другим — агенты, инспектор и Пеппе «Маппина» — вышли, оставив в доме беспорядок, включенный свет и несмываемые следы этого проклятого утра.
Я наблюдала за всем происходящим из-под дивана и оставалась там еще несколько часов, боясь, что и меня тоже могут арестовать. Когда дверь закрылась, я бегом поднялась по лестнице в комнату к Сузумелле. Я увидела ее, как всегда неподвижную, залаяла, стала дергать за подол юбки, чтобы разбудить, но она не подавала признаков жизни. Прошло два дня, я шарила по всем углам, пытаясь есть все, что мне удавалось найти: полицейские сбросили на пол бобы, кофе, чечевицу, открыли банки и коробки в поисках неизвестно чего, хотя и знали, что ничего они не обнаружат. Потом до меня донесся голос Сузумеллы: