Небеременная

Каплан Тэд

– Боже ты мой. Как ты протащила его в школу? Тебя могли поймать и выгнать! Меньше чем за месяц до выпуска!

Бейли фыркнула:

– Само собой, это первая мысль, которая приходит тебе в голову, когда кто-то начинает угрожать электрошокером. – Я отпустила ее кисть. Бейли убрала электрошокер и сделала шаг в сторону. – Так на чем мы остановились? Ах да, на честном слове. Я верну тебе тест, если ты поклянешься, что твоим партнером по размножению был не Кевин Декьюзиак.

Я подавила готовый вырваться стон. Она знала, что Кевин – мой бойфренд. Вся школа знала об этом. Он был звездой нашей соккерной команды. Играл в церковном

оркестре. Все любили его, даже мои родители. Конечно, отметки у него были всего лишь удовлетворительными, но это с лихвой компенсировалось его специфическим чувством юмора. И, что самое важное, он был всецело предан мне. Только Бейли могла возражать против Кевина.

Увидев выражение моего лица, она сморщила нос в шутливом ужасе:

– ФФФУУУУУУУУУУУУУУУ!

– Не понимаю, чему ты удивляешься, – буркнула я.

– Ну, я надеялась, у тебя хватит твоего продвинутого ума, чтобы порвать с ним. Или что он помрет от эболы или случится еще чего. Кххххх! Она издала кашляющий звук, словно кошка, срыгивающая комок шерсти. – Поверить не могу, что ты позволяла этому прилипале трахать себя! – Бейли наклонилась вперед, словно ее тошнило, и я заметила, что, активно изображая отвращение, она положила электрошокер на край раковины.

Я потянулась и схватила его, пока она делала вид, будто блюет на пол. Она еще несколько раз притворно содрогнулась всем телом и только тогда увидела, что черная коробочка направлена на нее. Она вытаращила глаза и улыбнулась.

– Впечатляет.

– Отдай. – Я попыталась подпустить в голос угрозу, как это делал папа, когда видел, что мой брат играет одним из его бейсбольных мячей с автографами.

– Действуй.

– Что? – Я в замешательстве слегка опустила электрошокер.

Она подошла ко мне ближе. Бейли совершенно не пугало, что я вроде как собираюсь применить не смертельное, но, тем не менее, причиняющее сильную боль оружие против ее персоны.

– Я никогда не пользовалась им. А мне хочется узнать, какие ощущения при этом испытываешь.

И тут внезапно злость оставила меня. Бейли была прежней. Человеком, готовым сделать глупость, скажем, пропустить через себя бог знает сколько вольт, и все ради того, чтобы сказать, что она испробовала это. И такое положение дел по-прежнему бесило меня до печенок.

Бейли задумчиво посмотрела мне в лицо:

– Интересно, у меня изо рта появится пена?

– Я не собираюсь включать его.

Бейли вздохнула, разочарованная:

– Так я и думала.

Мы пялились друг на друга и понятия не имели, что делать дальше.

– Да хватит тебе, Бейли. Мы же с тобой подруги. – Зря я это сказала. Губы Бейли тронула язвительная усмешка.

– Да неужели?

– Я думала… ну…

– Мы снова в седьмом классе? – Бейли, словно в изумлении, вытаращила глаза. И посмотрела вниз. – Хмммм. Да у меня грудь четвертого размера, так что, похоже, нет. – Она подняла взгляд: – То есть… мы не подруги.

Она ни за что не отдаст тест. И тогда я сделала ту единственную вещь, которая пришла мне в голову. Бросила электрошокер в раковину и слегка повернула кран. На черный пластик полилась тоненькая струйка воды.

– Верни мне тест, или я хорошенько искупаю твой шокер. – На лице Бейли отразилось подлинное волнение. – Я уверена, эта штука не водонепроницаемая.

Бейли непроизвольно шагнула в мою сторону.

– Не надо. Мама меня убьет. После розового «глока» это самая любимая ее вещь.

Она в последнее время загоняется по самообороне.

Я улыбнулась и протянула руку. С тяжелом вздохом Бейли плюхнула мне в нее тест. От облегчения у меня чуть было не подогнулись колени. Не глядя больше на Бейли, я вошла в ближайшую кабинку и заперла дверь.

– Да ладно тебе, – она окликнула меня. – А я-то думала, мы с тобой лучшие подруги. Разве ты не хочешь разделить со мной свои чувства?

Нет. Я этого не хотела. Я вообще не хотела никаких чувств. И не могла заставить себя взглянуть на вновь обретенный тест.

Бейли затянула старую песню из «Ханны Монтаны»:

– Ты истинный друг, ты будешь со мной всегда…

Стараясь не обращать на нее внимания, я сделала глубокий вдох и опустила глаза. Две розовые полоски рядом.

Положительный результат.

Я похолодела. Вокруг все расплылось. Я едва слышала, как поет Бейли. И тут я увидела, что на пластиковую палочку в моей руке упали две слезы.

Пение прекратилось. Услышав глухой стук, я взглянула наверх и увидела, что Бейли снова висит на двери. Но я совершенно не стеснялась своих слез и соплей. Все это не имело никакого значения. Единственное, что было важно, так это две розовые полоски.

– Вот черт! – В ее восклицании не было радости. Ей даже удалось выказать по отношению ко мне некоторое сострадание. И из-за этого я почему-то разрыдалась еще сильнее.

Когда несколькими минутами позже я вышла из кабинки – лицо в красных пятнах, но я уже не плакала, – то удивилась тому, что она ждет меня, оперевшись о раковину.

– Сочувствую. Хреновы твои дела.

Я посмотрела на нее, но встретиться взглядами не смогла.

– Не говори никому. Пожалуйста, – едва шептала я. Мои слова прозвучали жалко и неубедительно. Ну кто удержится от того, чтобы не растрепать такую сплетню всем и каждому? Репутация у меня была что надо. Почти одни пятерки. Волейбольная сборная. Капитан команды по дебатам. Чистая кожа, хорошие волосы, изящный нос. Победительница в номинациях «Самая популярная» и «Наверняка добьющаяся успеха». А это означало: как бы все не притворялись, что любят меня, большинство не могло дождаться малейшего моего промаха. Я представила довольное лицо Ханны Боллард, узнавшей о том, что это она произнесет прощальную речь. Я не сомневалась, что беременность автоматически дисквалифицирует меня. А это несправедливо. Это же никак не скажется на моих отметках и…

– Боже. О чем бы ты сейчас ни думала, немедленно прекрати. Такое впечатление, что ты вот-вот обделаешься. Я никому ничего не скажу. – Голос Бейли выдернул меня из состояния паники.

– Почему? – спросила я, не успев осознать, что говорю.

Бейли пожала плечами:

– Потому что в этой школе все засранцы.

Бззз. Это вибрировал мой телефон, лежащий в рюкзаке. Снова. И снова. Так что желудок у меня непроизвольно сжался. Я не могла расслабиться. Казалось, у меня на лбу горит огромная неоновая вывеска: БЕРЕМЕННАЯ. Каждый раз, видя свое отражение в коридорных зеркалах, я гадала, как буду выглядеть через несколько месяцев – живот нависает над пальцами ног, сквозь майку торчит выпуклый пупок. Я не понимала: тошнота, что я чувствовала, – это симптом беременности или же она от нервов. Но это было далеко не худшее. Худшим оказался мой телефон, вибрировавший в рюкзаке каждые три с половиной минуты. То есть Кевин.