Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры (сборник)
Шрифт:
– Неважно. Я не уверена, что поняла его. Мы выясним это позже.
Родовым гнездом Антипатра была древняя, изрядно обветшавшая крепость, расположенная в богатом лугами и лесом краю. Сам Антипатр обыкновенно жил в Пелле, а все дела в родовом имении вел управляющий. Раньше сыновья бессменного регента Македонии частенько наезжали сюда с охотничьими компаниями, точно такими же, какая в последние дни рыскала по окрестным угодьям.
В верхнем зале каменного, пропитанного сыростью здания под дымоходом жарко пылал
Кассандр с рыжей, сияющей в отблесках яркого пламени шевелюрой сидел возле Никанора, своего брата. Еще один их брат, Иолла, умер вскоре после возвращения домой из Азии. Скоротечная малярия, подхваченная в вавилонских болотах, доконала его, причем очень быстро, словно он не желал бороться за жизнь. Четвертого брата, Алексарха, просто не пригласили. В семье он считался слегка безумным, ибо подался в книжники и теперь в основном занимался созданием нового языка для утопического государства, привидевшегося ему в мечтах. Проку от него было бы мало; да и потом, кто мог поручиться, что он ненароком чего-нибудь не сболтнет?
Кассандр сказал:
– Мы провели здесь три дня и пока не заметили никакой слежки. Похоже, пора браться за дело. Дерда, Этий, вы готовы выехать завтра с утра?
– Конечно готовы, – ответили двое мужчин, сидевших напротив.
– Вы сможете сменить лошадей в Абдере, Эносе, да и в Амфиполе, если понадобится. В Амфиполе будьте осторожны, держитесь подальше от гарнизона, там вас могут узнать. Симас и Антифон отправятся через сутки. Их ждать не следует. Сохраняйте дистанцию. Там, где двое проскочат легко, четверо вызовут подозрения.
Дерда спросил:
– Что передать Антигону?
– Я дам тебе письмо. Бояться нечего, если не нарываться. Полиперхон – болван. Я уехал охотиться, и прекрасно, значит, он может спать спокойно. Когда Антигон прочтет письмо, расскажешь ему все, что он захочет узнать.
Для отвода глаз они целый день гонялись за кабанами, а потому вскоре вся честнбя компания улеглась спать в дальнем конце помещения за хорошо выделанным кожаным пологом. Кассандр и Никанор задержались у очага, их тихие голоса заглушались звуками, доносящимися из конюшни.
Никанор был высоким и тощим малым с каштановой копной волос. Изрядно поднаторев в обращении с любым видом оружия, он и в дружбе, и во вражде хранил верность семейным традициям и ни о чем больше не помышлял. Он спросил:
– Ты уверен, что Антигон достоин доверия? Ему явно захочется хапнуть больше, чем он имеет.
– Именно поэтому я и решил обратиться к нему. Заваруха в Греции его очень устроит. Ему позарез нужно, чтобы кто-то стреножил Полиперхона, пока он сам будет прибирать к рукам Азию.
Никанор почесал голову. Похоже, в этих охотничьих вылазках от вшей не убережешься. Поймав одну тварь, он щелчком отправил ее в огонь.
– А ты уверен в девчонке? Она может оказаться не менее опасной, чем Антигон, если почувствует слабину. У отца были из-за нее неприятности, а до этого и у Пердикки. Филиппа она в грош не ставит.
– Хм, – задумчиво протянул Кассандр. – Потому-то я и прошу тебя присмотреть за ней, пока меня тут не будет. Я ничего ей не сказал, разумеется. Но она встанет на нашу сторону, чтобы убрать бактрийского пащенка. Она явно дала мне это понять.
– Хорошо, если так. Но она жена царя и сама намерена править.
– Верно. Учитывая ее происхождение, я полагаю, мне придется жениться на ней.
Белесые брови Никанора поползли вверх.
– А Филипп?
Кассандр ответил выразительным жестом.
– Интересно, – задумчиво произнес Никанор, – согласится ли она с этим?
– О, скорее всего, нет. Но когда все будет кончено, куда она денется? Она все равно не угомонится, не в ее натуре посиживать день-деньской за пряжей и за шитьем. Ей ничего не останется, как пойти за меня, чтобы осуществить свои притязания. В ином случае… – Он опять резко рассек рукой воздух.
Никанор пожал плечами:
– А что же будет с Фессалоникой? Мне казалось, вы с ней поладили. И она, между прочим, дочь Филиппа, а не какая-то там внучка.
– Так-то оно так, но у нее царская кровь только с отцовского боку. Не то что у Эвридики, в той примесей нет. Впрочем, воссев на трон, я смогу взять в жены обеих. Покойный Филипп только приветствовал подобные вещи.
– Ты уверен в успехе? – с тревогой спросил Никанор.
– Да. Еще в Вавилоне я понял, что настает мое время.
Спустя полмесяца в конце хмурого дождливого дня Полиперхон явился во дворец по срочному делу.
Он не стал дожидаться, пока о нем доложат, и вошел следом за стражем. Филипп, весь день усердно трудившийся, все еще выстраивал с помощью Конона из своих камушков нечто замысловатое. Эвридика, вощившая свою кирасу, так и осталась сидеть, не успев ее спрятать. Она возмущенно глянула на Полиперхона, но тот с церемонным поклоном обратился к царю.
– Я почти закончил, – с виноватым видом сказал Филипп. – Мы строили Трипарадиз.
– Государь, я должен просить тебя присутствовать завтра на государственном совете.
Филипп с ужасом посмотрел на него.
– Я не хочу ничего говорить там. Совсем не хочу. Уходи.
– Тебе и не придется ничего говорить, государь. Ты лишь утвердишь внесенные предложения.
– Какие предложения? – отрывисто спросила Эвридика.
Полиперхон, ярый приверженец древних македонских традиций, скривился. «Жаль, что Аминта прожил достаточно долго, чтобы успеть породить эту сучку, всюду сующую свой наглый нос».