Небесное сольдо

Пирс Энтони

— И все равно, как король с королевой могли позволить русалке похитить принца? — продолжал недоумевать скелет. — Неужели им нравится, что их сын, наследник трона, оказался под водой?

— Может, они решили, что, оказавшись в так называемом плену, принц одумается, откажется от путешествия и вернется в замок? — предположила кентаврица. — Хотя не исключен и иной ход рассуждений. Пусть, мол, принц, оказавшись в столь тяжких обстоятельствах, сам подумает, как их преодолеть. Таким образом он наберется опыта, а также войдет в историю Ксанфа как один из мудрейших принцев.

— Но.., но в случае

чего они все же придут ему на помощь? — совсем растерялся скелет.

— В случае чего придут, — кивнула кентаврица. — Правда, я сомневаюсь, что принцу захочется бежать.

— Это почему же?

— Сейчас объясню, — с видом знатока ответила Чекс. Могло показаться, что она давно обдумала этот вопрос и все для себя решила. Кентавры, потомственные учителя и наставники, вообще-то слыли в Ксанфе большими задаваками. — Так вот, — продолжила Чекс, — начнем с того, что у русалок тоже есть мужчины. И если русалы подвержены воздействию времени, то есть с годами дряхлеют и теряют интерес к любви, то русалки, напротив, долго остаются красавицами, жаждущими, соответственно, жарких страстей и тому подобного. Поэтому русалки все время ищут любовных приключений. Ноги их устроены так, что по земле им ходить очень трудно, и они вынуждены искать любовников среди морского народа: рыбаков, моряков и беспечных купальщиков. Присмотрев себе мужчину, русалка не успокоится, пока не утащит его на дно. У себя в дому она окружает пленника заботой и лаской. О, русалки знают, как завоевать сердце мужчины! И бывают случаи, что мужчины тоже влюбляются в русалок и добровольно навеки остаются на дне. Можешь ли ты, Косто, утверждать, что наш принц Дольф не окажется в их числе?

— Ему всего девять лет! — возмутился Косто.

— А русалки очень нежно относятся к детям. Игрушки, сладкие конфеты, веселые, не сдерживаемые ничьим окриком забавы — русалкам ничего не жалко для детишек. И под шумок морская дива рассказывает малышу о какой-то иной жизни, где есть объятия, поцелуи и прочее. Дитя слушает, сначала краем уха, потом все внимательнее и внимательнее. И вот наконец мальчик превращается в юношу. И тогда…

— У Дольфа есть цель! — не выдержал скелет. — Он ищет небесное солъдо! И никакой русалке не под силу его отвлечь.

— Наверное, ты прав, — согласилась Чекс, правда, с некоторым оттенком неудовольствия. Ей было обидно, что некентавр пытается взять верх над ней. — Но я все же предлагаю не торопиться и подождать дальнейшего развития событий.

Косто задумался. Ему, в чьем черепе гулял ветер, тяжеловато было спорить с умным кентавром, но все же он попытался:

— Нет, нельзя медлить! Надо идти спасать Дольфа!

— Но почему? — вскинула брови кентаврица.

— Потому что он ребенок и ему нужен взрослый. А я и есть такой взрослый. Если он по-детски увлекся русалочьими игрушками и обо всем забыл, то я должен его надоумить. В противном случае мое присутствие здесь лишается смысла.

— А если принц откажется уходить?

— Тогда мое появление будет вдвойне полезным.

Я спасу его не только от русалочьего плена, но и от ее развращающего влияния. Когда принц станет взрослым, он сможет выбирать себе в друзья кого угодно, даже русалок и домовых, а пока он должен слушаться взрослых.

Чекс поглядела на Скриппи,

которая за это время не произнесла ни слова.

— А что ты обо всем этом думаешь? — спросила у нее кентаврица.

— Не знаю, — ответила Скриппи. — Я просто случайная попутчица. Ищу путь в гипнотыкву.

— Кажется, я видела гипнотыкву, когда приземлялась. Где-то здесь поблизости, — сказала Чекс. — Сейчас слетаю, поищу.

Она расправила крылья, взмахнула хвостом и взмыла в воздух.

Косто осознал, что испытывает двойственные чувства. И это было вдвойне удивительно, так как скелеты вообще редко что чувствуют, а уж два чувства одновременно — это, прямо скажем, феноменально! Так вот, с одной стороны, Косто хотел, чтобы Скриппи осуществила свою мечту и вернулась домой; и в то же время ему не хотелось с ней расставаться. Только после встречи с ней Косто понял, до чего он прежде был одинок.

— Как же ты собираешься освободить Дольфа? — спросила у него Скриппи, пока Чекс парила в воздухе.

— Не знаю, — честно признался Косто. — Наверное, придется спуститься под воду, отыскать жилище русалки и забрать Дольфа.

— Трудновато тебе будет.

— Я должен попытаться.

Скриппи кивнула и задумалась о чем-то о своем.

Вскоре вернулась Чекс.

— Я нашла гипнотыкву! — сообщила она. — Здесь недалеко. По крайней мере, хоть одна задача будет решена. Ну, вперед!

— Нет, — покачала головой Скриппи.

— Почему? — взволнованно спросил Косто.

— Я передумала. Гипнотыква подождет.

— Почему?

Но это уже спросила Чекс.

— Потому что я хочу разделить с Косто его ответственность за принца Дольфа. Мы все вместе искали мою гипнотыкву, а теперь я помогу им искать небесное сольдо. А еще я была парусом на той лодке, с которой упал несчастный принц, и…

В общем, я должна помочь принцу Дольфу получить свободу, чтобы он вновь отправился на поиски сольдо. И только после этого вернусь в гипнотыкву.

— Значит, вы твердо решили освободить Дольфа? Вопреки здравому смыслу?

— Да, Чекс, решили, — кивнул Косто, и Скриппи вслед за ним.

— Рада слышать, — улыбнулась Чекс. — Что ж, не будем терять время, приступим к разработке плана спасения.

— Но ты же возражала! — удивленно воскликнул Косто.

— Неужели ты думаешь, что я позволю какой-то русалке завладеть нашим маленьким принцем?

— А как же твои прежние доводы?

— Доводы — не возражения. Это две разные вещи. Перед началом всякого дела полезно его всесторонне обдумать.

— Что за дело ты собираешься начать, Чекс? — с некоторым вызовом спросил Косто.

— Дело спасения принца Дольфа, мой милый Косто, — ответила кентаврица.

— Но это мое дело! — возмутился скелет. — Принца доверили мне, следовательно, и спасти его надлежит мне!

— Мы, кентавры, всегда помогали королям, — гордо заявила Чекс. — Как только я узнала, в какую беду попал Дольф, то сразу поняла, что ответственность за его спасение ложится и на меня. И я уверена, что король и королева только потому позволили принцу отправиться в этот опасный путь, что знали — я где-то рядом. Не сомневаюсь, что и в эту минуту там, в замке Ругна, смотрят на Гобелен, видят нас и верят, что принц не будет брошен на произвол судьбы.