Небесные Колокольцы
Шрифт:
Выстрелов не последовало. Присев на корточки, он быстро глянул в дверной проем. Дежурный — знакомый уже пожилой сержант — лежал, уронив голову на стол, и не шевелился. Больше Владислав в вестибюле никого не заметил и, выждав еще несколько секунд, вошел.
Подойдя к столу, перегнулся через стойку и пощупал пульс у сержанта.
Мертв.
Со второго этажа доносились тихие скребущие звуки. Запрокинув голову, Владислав посмотрел наверх. Вроде бы опасность не ощущается. Конечно,
Зеркальце он нашел сидящей на полу возле двери кабинета Ворожеи. Рядом валялась дорожная сумка, видимо, Елена как раз выходила от инквизитора, собираясь в гостиницу, когда началась атака. Сильно же она припозднилась.
Елена скребла каблуками отороченных мехом ботиков по исцарапанному паркету, силясь подняться. Рукой нащупывала дверную ручку, но все промахивалась, рука бессильно падала, и приходилось начинать все сначала.
Воронцов рванулся к ней, упал на колени, развернул лицом к себе, стараясь поймать взгляд. Сердце противно заныло, неужели и ее сознание размололи жуткие черные жернова?
Ресницы дрогнули. Зеркальце слабо застонала.
Из носа у нее безостановочно капала кровь. Влад зашарил по карманам, ища носовой платок.
Елена отстранила его руку, с трудом проговорив:
— Я в порядке… Все в порядке. Туда иди, в кабинет. Там… Ворожея.
Влад сглотнул и облегченно выдохнул, но все же остался сидеть, сказав:
— Посмотри на меня. В глаза посмотри.
Зеркальце с усилием подняла голову. Взгляд был усталым, в глубине еще пряталась страшная боль, свалившая всех, кто находился в особняке, но он был живым и осмысленным.
Посмотрев на нее несколько секунд, Воронцов кивнул и поднялся:
— Хорошо. Я сейчас организую помощь.
Ворожея оказался жив, а вот дежурный шифровальщик стал второй жертвой ночной атаки.
Вызвав «скорую» и опергруппу милиции, Воронцов дождался их прибытия, дал короткие показания. «А с воротами-то что?» — «Извините, не открывалось». И ушел. Чтобы успокоить тревогу, не отпускавшую его с самого выхода из квартиры.
Он шагал по пустому ночному городу к дому Дениса, и в голове у него крутилось: «Не впутывай парня, не впутывай парня…»
«Я не впутываю, — огрызнулся он сам на себя, — я его вообще-то хочу доставить в безопасное место».
Он не успел коснуться кнопки звонка, а дверь уже распахнулась. Тамара, в пальто, накинутом поверх домашнего костюма, держала в руке один ботик. Второй валялся на полу — видно, собиралась переобуться.
— Слава богу! — выдохнула она.
На такую встречу Воронцов не рассчитывал ближайшие сто лет уж точно.
— С Денисом все в порядке? — с порога спросил он.
— Я не зна-а… — растерянно захлопала
Владислав кивнул и прошел в комнату юноши.
Дениса трясло, но глаз он не открывал. Растолкать его удалось не сразу. Наконец он открыл глаза и, тяжело дыша, оторвал голову от подушки.
— Владислав Германович, — не удивившись тому, что наставник оказался у него дома, спросил он, с трудом выговаривая слова, — что это? Что это было?
— Это то, чего я ждал, Денис, — мрачно ответил Воронцов. — Собирайся.
Денис послушно кивнул и постарался приподняться. Удалось ему это не сразу.
— Контрастный душ, — скомандовал наставник, — иди, взбодрись. Может, больше оно не повторится, но лучше перестраховаться.
У него отлегло от сердца. Эти кварталы атака почти не задела. Денис отделался кошмарами, а Тамара, похоже, вообще никак не пострадала.
— Чай готов, — позвала Тамара, — давай, Воронцов, пей, пока он горячий. Я туда полсахарницы положила.
— Ты просто богиня, — отозвался Воронцов. Неожиданная забота его приятно удивила. Хотя он прекрасно понимал, что чай она приготовила для сына. Молодец, похвалил он, выучила урок. Ерничать не хотелось, и он с благодарностью принял чашку обжигающего напитка.
— И куда ты его? — спросила Тамара, — К себе?
— К Зарецким, — ответил Влад, — там на музее защита посильнее.
— Он пил чай, а она деловито открывала шкафчики, упаковывала какие-то свертки. Собирала сына в дорогу.
— Зачем? — спросил Владислав. — У Мариши в хозяйстве найдется чем перекусить.
— Мариша Зарецкая ему не мать, — сухо отозвалась Тамара, — можешь не беспокоиться, мы учились готовить по одному пособию.
Влад вдруг ее пожалел. Она ведь совсем одна, подумал он, ну кто-то есть у нее, наверное. Подруги, мужчины — красивая ведь. Но семьи нет, родных, можно считать, нет. Сабуровы так и остались чужими. Только сын — и тот ее покидает.
— Том, — вздохнул Владислав, — понимаешь… — Он хотел было утешить ее, найти нужные слова, но сказать было нечего, и он закончил фразу неожиданно беспомощно: — Я дурак. Прости.
Тамара покачала головой.
— Ты не дурак, Воронцов, — усмехнулась она, — твоя беда не в этом. А знаешь в чем?
«Если и она скажет, что я считаю себя центром вселенной, — уныло подумал Влад, — мне остается только повеситься».
— Ты ни черта не понимаешь в женщинах, — закончила Тамара, и он перевел дух.
— Угу, — пробормотал он, думая о разговоре с Зеркальцем, — похоже, ты права.
…Ее волосы разметались по подушке, а рука легла на его плечо.