Небесные наслаждения

Гринвуд Керри

– Если мне кто такое предложит, я плюну ему в глаза, – хмыкнула я. – Да только никто не посмеет. Я слышала от других толстушек, что к ним подходили совершенно незнакомые люди прямо на улице и предлагали всякие диеты и волшебные зелья. Но ко мне никто ни разу не подступался. И слава богу – подобная встреча меня вряд ли обрадует, а в сердцах я могу и до рукоприкладства дойти. Думаю, те, кто сторонился меня, действовали, руководствуясь элементарным чувством самосохранения.

Я не произвожу впечатления страдалицы, изнывающей под бременем жизни. И никогда не сожалела,

что появилась на свет. Даже когда меня сослали в женскую школу строгого режима, где заставляли играть в хоккей и насмехались над моей неловкостью. А вот кое-кто другой лучше бы не коптил небо: отдельные политические лидеры, например (они-то сами прекрасно знают, кого я имею в виду: слышишь, Джордж?), или мой бывший муженек Джеймс. Но только не я!

Дэниел сказал что-то, и я прервала полет свих мыслей.

– А это Вивьен.

Вивьен была точной копией сестры, но при этом не была красива. Трудно сказать, почему. Особенно, когда смотришь на быстрой скорости черно-белую запись. Я попросила Дэниела нажать на паузу, чтобы получше рассмотреть ее. Вивьен тоже была высокой, но если Джулиетт казалась гибкой, то сестра выглядела какой-то деревянной. У нее были светлые волосы, но более бледного оттенка, чем у Джулиетт, и она стягивала их в весьма непривлекательный хвост. Обе были белолицыми, но Вивьен казалась бледной как мел, а на молочных щеках Джулиетт играл румянец.

Теперь обе сестры стояли за прилавком: видимо, у Селимы был перерыв на обед. Вивьен заботливо раскладывала шоколад по местам. Джулиетт пыталась заговорить с сестрой, но стоило ей приблизиться, Вивьен отворачивалась и смотрела в сторону. Я не могла разобрать, говорит ли она что-нибудь. В конце концов Джулиетт прекратила свои попытки, отошла в другой конец магазина и, закусив губу, стала смотреть в окно.

– «Мы отлично ладим с сестрой», – процитировала я.

– Не похоже, верно? – подхватил Дэниел.

– Да, но мы не знаем причины их размолвки. Возможно, она просто надулась, потому что шоколад неправильно разложили. Кулинары частенько бывают очень вспыльчивыми, – заметила я.

– Уж мне ли не знать! – усмехнулся Дэниел. – Я работал на кухне в одной гостинице в Париже, так там шеф-повар чуть что кидался кастрюлями! Это если он был в хорошем настроении.

– А если в плохом?

– Тогда в ход шли ножи. Или топоры для мяса. Вот когда мне пригодился армейский опыт. Я здорово наловчился увертываться и прятаться в укрытие.

Я не утерпела и спросила:

– А как тебя занесло в Париж?

– Я ушел из армии после смерти жены, – ответил он тихо. – Не знал, чем заняться и куда идти. Вот и отправился в Париж. Ipso facto, [6] как сказал бы профессор. Собственно, поэтому я и оказался в конце концов здесь. Париж – отличное место, когда не знаешь, где хотел бы обосноваться, – добавил он. – Я работал в кафе, где подавали лишь луковый суп. Как-нибудь я приготовлю тебе настоящий французский луковый суп, кетчеле. Он у меня здорово получается. Это была славная работа. Но когда я стал замечать,

что люди сторонятся меня в метро, пришлось ее бросить. Я насквозь провонял луком, ей-богу. Ага, вот Вивьен снова ушла на кухню, зато появился Георгий.

6

Ipso facto (лат.)– в силу факта; ввиду события.

– Ученик?

– Именно.

Мы снова приникли к экрану. Георгий оказался молодым высоким смуглым красавчиком, явно знающим себе цену. В руках у него была гора коробок, которые он поставил за витрину на прилавок. Джулиетт рассмеялась какой-то его фразе, а мальчишка быстро погладил ее по щеке. Потом его, видимо, окликнули, и он снова вернулся на кухню.

– Ага, – пробормотал Дэниел.

– Вот именно «ага», – поддержала я. – Весьма живописный молодчик.

– И прекрасно сознает это.

– Не в моем вкусе. По-моему, подобных юнцов больше интересует собственное отражение в зеркале, чем женщины. Такие все время околачиваются в «фитнесах», – заметила я, хотя сама ни разу не переступала порог спортивного зала.

Если мне придет охота помучиться, я лучше примкну к какой-нибудь оппозиционной партии в одном из африканских государств. Собственно, чтобы изведать лиха, в тех краях вполне достаточно просто быть женщиной.

– Еще посетители.

Несколько девушек, хихикая, поддались соблазну и купили конфеты. Потом в магазин вошел пожилой джентльмен с тросточкой. Джулиетт проговорила с ним минут десять: она то и дело отлучалась, чтобы обслужить других покупателей, но всякий раз возвращалась назад. Старику предложили на пробу четыре разные конфеты – больше, чем кому-либо другому, – и наконец он выбрал ассорти из тех коробок, что лежали на краю прилавка. Этот посетитель был весьма разговорчив и то и дело взмахивал изящными руками, словно актер.

– Видимо, старый знакомый, – предположил Дэниел.

– Или родственник.

– С чего ты решила?

– Он не заплатил. Родственники никогда не платят. Впрочем, как и старые друзья. Мой дядя разорился, потому что его кафе пользовалось слишком большой популярностью.

– И это потому, что…

– …все его школьные друзья и родственники приходили почти каждый день, и ему приходилось кормить их, – объяснила я Дэниелу. – Для обычных посетителей, которые бы платили, места просто не оставалось. Но пока дела шли нормально, он наслаждался доброй компанией. Чего нельзя было сказать о его жене: ей-то приходилось готовить на всю эту ораву.

– С тобой не соскучишься, – усмехнулся Дэниел.

– У каждого свой талант, – скромно ответила я. Он рассмеялся.

Пожилой господин наконец откланялся. Еще несколько человек купили конфеты. И тут появилась женщина с распечатанной коробкой. Она швырнула ее на прилавок.

– Ага, – оживился Дэниел.

– Пострадавшая, – заключила я.

– Раздосадованная покупательница, которой попалась конфетка с соусом чили, – предположил Дэниел.