Небесные очи
Шрифт:
– Ты – не любой. Я шла за тобой. Тогда, помнишь? Была тревога, но ты не стал прятаться в убежище, ты сбежал! – задыхаясь, произнесла она, едва удерживая обеими руками утюг. – А потом я увидела зеленые цепочки... Ты указал фашистам, куда надо сбрасывать бомбы. Прямо на Бадаевские склады!
– Ты видела это?
– Да, видела! – крикнула она с ненавистью.
– Прямо то, как я стреляю из ракетницы?
Аля смешалась:
– Нет, но... Это был пустой дом!
– Ты в него заходила?
–
– А ты видела, как я заходил в него?
– Видела! – закричала Аля. На самом деле она не видела того момента, как Артур заходил в заброшенный дом. В ту короткую секунду она пряталась за углом. Но какие могут быть сомнения, если Артур уже стоял перед аркой, ведущей во двор-колодец?..
– Неправда.
– Ты – немецкий шпион. Диверсант! Предатель!
Артур продолжал смотреть на нее своими странными глазами. Потом вдруг сделал шаг вперед и быстро опустился на колени.
– Ты считаешь, что я предатель? Ну, тогда убей меня, – опустив голову, глухо произнес он.
Чугунный утюг в Алиных руках теперь дрожал над затылком Артура.
– Это глупое недоразумение. Ошибка. Я не подавал никаких сигналов.
– Но там никого больше не было, на той улице. Только ты и я!
– Аля, враги могли прятаться. А я просто проходил мимо.
– Это был ты! Почему ты не стал прятаться в бомбоубежище? – дрожа, забормотала она. – Почему? Ты торопился подать врагам знак, пока они кружатся в своих самолетах над городом... Ты ждал налета!
– Аля, я торопился в госпиталь. Я не мог отсиживаться в подвале. Я должен был помочь раненым! Вот хочешь, сама сходи завтра в больницу имени Эрисмана, где я работаю, и спроси... Да я там днюю и ночую!
На кухне повисла напряженная тишина. Потом Аля вздохнула и с грохотом бросила утюг обратно на стол. Она поверила Артуру. Не может же, в самом деле, человек такой быть сволочью! И сам голову подставил... Правильно она сомневалась – никакой Артур не предатель.
Артур поднял на нее лицо. Смотрел долго, с удивлением, потом произнес:
– Ну вот, теперь мы на «ты»...
Внезапно завыла сирена.
– Налет. Пойдешь в бомбоубежище?
– Нет. Мне все равно, – покачала Аля головой. – Я Митьке вру, что хожу, а на самом деле – нет...
– Я тоже не хожу.
– Почему?
– А бесполезно. Если «пятисотка» прилетит, не спасешься ни в каком бомбоубежище...
«Пятисотками» называли фугасные бомбы весом в полтонны... Артур снова взял Алю за руку. Она вырвала руку, спрятала ее за спину.
– Тебе и без кос хорошо, знаешь?.. – тихо произнес Артур.
Раздался стук метронома. В осажденном Ленинграде, после сигнала тревоги, по радио передавали стук метронома – монотонный, тоскливый, жуткий звук.
–
...У Бородина была квартира в новом элитном доме. Само собой, улучшенной планировки. Все в ней было красивым, удобным, окна – во всю стену!
– Нравится? – спросил Бородин, когда в первый раз пригласил к себе Сашу.
– Очень! – искренне ответила та. – А сколько книг...
Она подошла к книжным полкам, стала читать названия.
– Это все старинные, – Бородин открыл стеклянные дверцы, достал несколько томов. – Посмотри...
Саша перелистнула несколько страниц – пожелтевших от времени, в дореволюционной орфографии, с гравюрами.
– Боже мой, начало девятнадцатого века! – поразилась она, увидев дату в начале одной из книг. – Тогда Пушкин еще жил!
– Милая ты моя... – ласково засмеялся Бородин и поцеловал Сашу в лоб. – Да, тогда еще был жив Пушкин. Я, Сашенька, собираю старинные книги. Это мое хобби.
– Замечательное хобби!
– Скупаю у букинистов все подряд... У твоих знакомых, может быть, есть старые книги? Изданные сто, пятьдесят лет назад? Сорок, тридцать лет назад?
– Н-не знаю... У Лизы Акуловой есть какие-то журналы, начала двадцатого века...
– Нет, журналы меня не интересуют, – Бородин пристально, ласково смотрел на Сашу.
– Я спрошу.
– Спроси.
– Я еще у себя пороюсь! – Саша жаждала помочь ему. – Вдруг найду что-то интересное...
– Я готов заплатить хорошие деньги.
– Виктор, перестань! – отмахнулась она. – Мне не нужны деньги...
– Да ты святая у нас, выходит! – засмеялся Бородин. – Посмотрите на нее – ей не нужны деньги!
Саша тоже засмеялась. Разумеется, от денег она не отказалась бы... Но отношения с Бородиным казались ей более ценным приобретением. Разве можно было купить любовь такого человека, как он? Нет. Книгой, пусть даже самой дорогущей в мире, не жалко было пожертвовать ради него!
«А есть ли у меня эти самые старые книги? – приехав домой размышляла Саша. – Вроде что-то было?»
Она перерыла весь свой книжный шкаф – но в нем самыми старыми были ее детские книги. Вот, как, например, эта – сказки того же самого Пушкина. Издательства «Детгиз»...
Саша даже расстроилась. Виктор ради нее ничего не жалел!
Потом смутное воспоминание пронеслось перед глазами – она на даче. Очень давно. Очень, очень... Мама идет по саду, и солнце освещает ее всю. Пахнет свежескошенной травой, небо такое ясное, пронзительно-синее... Последнее лето маминой жизни. Бабушка умерла, и мама хочет продать дачу – своей подруге, как там ее... Свете Поповой!