Небесный механик
Шрифт:
Глава 2
Крик – тоже оружие
Ева нервничала. Гости вот-вот начнут разъезжаться, а хозяин особняка почему-то решил подняться на второй этаж в компании с русским. Это против правил. Рудольф Бремен всегда провожал гостей лично, дожидался, пока каждый сядет в свой экипаж. Мадам Бремен с дочерью обычно оставались в стороне на парадной лестнице у входа в особняк. Так было при Еве оба раза в течение двух недель по субботам. И так было заведено в доме Бремена – она специально уточнила у его дочери.
Но сейчас все пошло иначе. Ева лихорадочно соображала, как поступить. Ей тоже надо наверх, в хранилище, ключ от потайной двери которого
Ева непринужденно улыбнулась Маргарет, супруге Бремена, стоявшей по правую руку, кивком поблагодарила слугу, сняв с подноса бокал, пригубила игристого вина. В зале играла музыка – струнный квартет вопреки обыкновению расположился ближе к выходу, несколько пар кружились в вальсе, среди танцующих была и дочь Бремена, Кетти, в обществе офицера-кавалериста в красно-синем парадном мундире. Часть гостей разбрелась по углам, ведя светские беседы. Все как обычно, кроме одного.
Взгляд Евы невольно притягивало к боковой лестнице.
Куда Бремен поведет русского? Если направо по балкону – значит, идут в хранилище. Если прямо по коридору – в кабинет хозяина особняка.
А этот русский ничего, в ее вкусе. Жаль, не носит усы и бородку. Ему около тридцати, острый подбородок, как у покойного мужа Евы, серые глаза и темные вьющиеся волосы. У русского необычное, но весьма звучное имя – Аскольд. При других обстоятельствах она непременно дала бы понять, что не против завязать отношения. Аскольд трижды появлялся в особняке за истекшую неделю – стоило придать этому значение, но она не стала. И зря.
Музыка в зале смолкла, гости зааплодировали танцевавшим.
– Мадам Бремен, возвращаю вам дочь. – Кавалерист, подведя Кетти к матери, щелкнул каблуками. – Мадмуазель, вы прекрасно танцуете. – Галантный, но сдержанный поклон в сторону зардевшейся партнерши. – Баронесса… – Это уже Еве.
– Простите, Маргарет, – Ева изобразила волнение, добавив в голос немного хрипоты, – у меня что-то голова весь вечер кружится. И дышать трудно…
– О, дорогая, да вы совсем бледненькая!
– Вам нужно выйти на воздух. – Кавалерист вежливо предложил Еве локоть.
– Нет-нет, только не на улицу! Это все из-за цветущих хризантем… – Она отметила, что русский с Бременом прошли сразу в коридор. Значит, все-таки в кабинет. – Кетти, – Ева коснулась плеча девушки, – позволь воспользоваться твоей туалетной комнатой. Хочу немного освежиться.
Квартет вновь заиграл, на этот раз воздушную польку – до завершения приема осталось чуть более четверти часа.
– Пусть девочка еще потанцует. – Ева слабо улыбнулась Маргарет, собравшейся сказать дочери, чтобы проводила гостью наверх. – Вечер уже подходит к концу, не стоит оставлять гостей в такой момент.
– Вы уверены?
– Да-да, все в порядке, спущусь, как только музыканты сыграют прощальный менуэт. – Ева поставила бокал с недопитым вином на поднос в руках проходившего мимо слуги и уже шагнула к лестнице, когда Маргарет Бремен протянула ей свой веер:
– Вот, возьмите, он непременно поможет.
– О, я не могу… Такая вещь…
– Голубушка, я настаиваю!
Ева понимала, что теряет драгоценное время, но доигрывать роль надо до конца. Веер принадлежал еще прабабке Маргарет – на посеребренной раскладной лопатке с обеих сторон красовались фамильные инициалы и поблескивали два маленьких
– Благодарю вас, Маргарет. – Ева взяла веер и, помахивая им, двинулась вдоль стены к лестнице.
– Осторожнее наверху, дорогая, там сняли все светильники!
– Спасибо.
Очень хотелось ускорить шаг, но было нельзя – лишнее внимание ей ни к чему. Поднявшись на балкон, Ева окинула взглядом зал, кивнула наблюдавшей за ней Маргарет. Все так же обмахиваясь веером, прошла по балкону, придерживаясь за перила, и свернула в коридор, ведущий к спальням в западной части особняка.
Теперь счет пошел на минуты. Двадцать шагов до спальни Кетти, от нее еще пятнадцать к потайной двери в хранилище и пять до ближайшего окна, выходящего в сад. Ева скинула туфли, чтобы не стучать каблуками по начищенному до блеска паркету, и пробежала намеченный путь быстрее, чем делала это раньше. Раздвинула портьеры, слегка сощурившись на ясный серебристый диск луны, отомкнула заранее смазанные щеколды на тяжелых оконных рамах, распахнула створки и зафиксировала их, сунув в щели под петлями заготовленные на такой случай изогнутые железные пластины.
У нее все было рассчитано заранее: квартет доиграет польку через минуту, затем будет романс, который Маргарет исполнит для гостей вместе с Кетти, – еще пять-шесть минут, учитывая приготовления. После прозвучит этюд, за ним менуэт, и гости начнут разъезжаться. Времени вполне достаточно.
В лицо дохнуло ночной свежестью и запахом хризантем. Лунный свет залил коридор. Масляных светильников на стенах уже не было – Бремен решил поменять их на современные, электрические, предпочитая идти в ногу со временем, как все обеспеченные жители Берна. Поэтому старые лампы сняли, а работы с проводами и подключением должны начаться только в понедельник. Слуги в этой части особняка сейчас отсутствовали. Двое заняты в зале на приеме, еще двое – на кухне. Горничная ожидает в восточном крыле…
Ева остановилась у потайной двери в хранилище – с виду обычная стена, от потолка до середины красивые обои, ниже обоев тянется лепной барельеф, под ним до пола лакированные панели красного дерева. Но если присмотреться, в барельефе на высоте пояса есть небольшая щербатая впадинка. На нее нужно надавить, и фрагмент лепнины слегка уйдет в стену, открыв прорезь для ключа.
Прежде чем приступить к делу, Ева подвернула юбку выше колен, зацепив ее нижний край на талии пришитыми с внутренней стороны крючками. Наряд для приемов был особенный – сделанный на заказ еще при жизни мужа, он имел множество потайных карманов и хитрых складок. Туфли Ева закрепила ремешками на тугой подвязке чулка. Расстегнула бархатный жакет и сунула веер за скрытый под верхним краем юбки широкий кожаный пояс. Успокоила дыхание и только после этого достала ключ.
Но когда она уже собиралась надавить на впадинку в барельефе, послышались голоса. Большинство комнат в особняке Бремена имели хорошую звукоизоляцию – заслуга архитектора. Пение из зала сейчас едва долетало в коридор второго этажа. Ветра на улице не было, поэтому звуки из сада и вовсе не доносились. Неудивительно: в окнах стоят идеально подогнанные под проемы рамы и толстые двойные стекла, а между ними – решетки, выкрашенные в белый цвет. И все окна закрыты на щеколды, кроме одного в коридоре. Снаружи все выглядит пристойно и красиво, но на самом деле служит целям безопасности. Вору так просто не разбить стекло и не пролезть внутрь. Дом Бремена – неприступная крепость, если вор не находится внутри.