Небесный страж
Шрифт:
– И где же такое место? – прищурился Орлов.
– Там, где проживают люди сходного с ним этнотипа, – Индия, Пакистан, Бангладеш, Непал… Попробуй, найди эту «иголку в стоге сена» примерно из двух миллиардов человек, – безмятежно улыбнулся Лев.
Стас, слушая его, удивленно присвистнул:
– Ну, ты, можно сказать, прямо-таки, «осчастливил»! Если он там скрылся, то и нам его не найти!
– Ну, почему же не найти? С чего бы вдруг такая категоричность? – все также улыбаясь, возразил Гуров. – У нас есть хорошая ниточка – Тамара Антипенко. Вот только беда, если и триады про нее пронюхают. Тогда они за нее возьмутся серьезно…
Петр, изобразив гримасу крайней озабоченности, согласно кивнул.
– Да, это верно! Надо сегодня же – сейчас же! – посадить
– А как насчет эксперимента с Верочкой? – поднимаясь со своего места, жизнерадостно ухмыльнулся Крячко.
– Ладно, ладно, верю! – отмахнулся Орлов. – Свободны!
Проходя через приемную, приятели краем глаза отследили реакцию секретарши. Та, что теперь уже стало делом обычным, сразу же замерла с телефонной трубкой в руке, мечтательно глядя им вслед.
Войдя в свой кабинет, Гуров оглянулся и спросил у Стаса:
– Ты сейчас куда? К той своей неприступной очаровательнице?
– Домо-о-й! Какие сейчас могут быть очаровательницы? После такого бешеного дня хочется только одного – недельного покоя! Ты бы мне еще посоветовал съездить к той самой Даше с восьмым размером на Терновую. Так там вечером вообще нечего ловить, поскольку дома будет ее муж… Соседка Тамары и про нее много чего рассказала.
Сев за свой стол, Лев включил ноутбук и недоуменно переспросил:
– Муж?! Она что, замужем? И пыталась тебя закадрить? Ничего себе, бойкая особа!
– Да они уже давно в разводе, – авторитетно пояснил Станислав. – Жизнь у каждого своя. Просто договорились, что, когда дома оба, ни ухажеров, ни ухажерок быть там не должно. Так что не поеду. Ни к той, ни к другой, ни к третьей… А ты домой не собираешься? – надевая свою неизменную потертую кожанку, поинтересовался он.
– Кое-что надо бы доработать по триадам… – Гуров посмотрел в темнеющее окно и, передернув плечами, с трудом сдержал зевок. – Только, было дело, нашел интересный материал одного отставного цэрэушника, как Петр позвонил… Нет, лучше покорпеть здесь. Дома сейчас какая может быть работа?
Крячко помахал рукой на прощание и направился к двери. В этот момент запиликал сотовый Гурова, и Стас, уже взявшийся за дверную ручку, тут же оглянулся.
Лев поднес телефон к уху и услышал долгожданный голос Амбара.
– Доброго вечерочка, Левваныч! – хрипловато похохатывая, заговорил Константин Бородкин. – Ну, что вам сказать-то? Узнавал я насчет брюлика… Ну, в смысле, насчет пропавшего камушка. В общем, братва про это дело уже в курсах, только каждый плетет свое. Гриша-Коновал слышал, что вроде бы какой-то хмырь на днях толкнулся в ювелирку в Домодедово, спрашивал насчет того, сколько могут дать за «брыльянт с кулак размером». А там был какой-то китаеза в это время. И он сразу к тому хмырю – шасть, мол, где и чего – показывай! Ну, а тот – как дал газу! Только его и видели.
– Константин, а как называется та ювелирка, Коновал не говорил? – почувствовав, как внутри что-то сразу же встрепенулось и напряглось, быстро уточнил Гуров.
Закашлявшись и громко высморкавшись в носовой платок, Амбар с сожалением в голосе сообщил, что этого-то источник информации, получивший ее, может быть, через пятые руки, и не припомнил.
– Одно только сказал, что тот хмырь из какой-то шивоты без особой «масти». В общем, из тех, что так, по мелочовке промышляет, сам по себе бичует. Еще говорили, что взял брюлик Хасан-Абрек. Он давно уже свалил из Москвы, лет пять обретался в Ростове-на-Дону. Но там у него получились терки с армянами – он им где-то дорогу перешел, и он снова дернул сюда. Вот… И как только приехал, сразу пошел на «скок». Для начала сходил, как какой-нибудь крутяк, на выставку в Кремль, а потом «бомбанул» посольство.
– А как именно «бомбанул» – никто не говорил?
– Да болтали,
– С чего бы это вдруг? – заинтересовался Гуров.
– Так бежал-то Брюлик с зоновского кирпичного завода. А его туда, как «отрицалу», до той поры не пускали и близко. А тут вдруг послали на погрузку кирпича как какого-нибудь бесконвойного активиста. Да еще говорят, у него в последний день откуда-то «мобила» появилась. Он по ней, как видно, и договорился со своими корешами – те с зоны уже давно откинулись, – чтобы помогли ему скрыться.
– Ну, и где же он сейчас?
– Дак, это, Левваныч, где-то в Можайске. Чих туда по делам своим ездил и прямо посреди дороги нос в нос встретился с Брюликом. Он, правда, при понтах, весь такой навороченный – не узнать. Да еще и бородищу отпустил, как у какого попа. Но у Чиха – глаз-алмаз, его не проведешь. Так прямо и сказал: «Здорово, Брюлик! Ты живой?» А Брюлик ему: «Какой я тебе Брюлик? Ты чего несешь? Я тебя сроду не знаю и знать не желаю!» И тем же днем Чиха в Можайске чуть не сбила машина. Он бы и увернуться не успел, если бы водила не проскочил впритирку мимо. Ну вот, Чих и понял, что его так предупредили: сболтнешь – тебе конец. Так что он об этом только мне по большому секрету рассказал. Вы уж, если чего, нас-то с ним ненароком не раскройте…
Пообещав Амбару его не подставлять, Лев положил трубку и посмотрел на выжидающе замершего Стаса. Передав ему в общих словах услышанное от своего информатора, он поинтересовался:
– Ну, куда хотел бы отправиться завтра? В Домодедово или Можайск?
Подумав, Крячко выбрал Домодедово.
– Знаешь, – пояснил он, сокрушенно морщась и вздыхая, – в Можайске, я так понимаю, надо сработать как по нотам. А у меня, сам знаешь, музыкальный слух не очень. Вдруг дров наломаю?
…Гуров даже не подозревал, что, рассказав в кабинете Орлова о своем визите на улицу Терновую, Крячко умолчал о куда более пикантном «приключении», случившемся с ним в этом же доме. Уже после разговора с соседями Тамары, спускаясь по лестнице, на площадке третьего этажа он неожиданно услышал отчаянный зов о помощи и душераздирающие, истошные крики, доносившиеся из-за одной из дверей. Заподозрив, что там может происходить убийство, совершаемое особо изощренным, зверским способом, он решил немедленно вмешаться. Поскольку на звонок и стук в дверь никто не откликался, а выломать эту деталь бронепоезда времен гражданской войны он едва ли смог бы, Станислав поспешил на четвертый этаж.
Здесь ему открыли, поскольку, возможно, помнили по недавнему визиту. Хозяин квартиры – крепкого вида дед, выслушав донельзя встревоженного Стаса, – подтвердил, что этажом ниже и в самом деле происходит «черт-те что». На вопрос Крячко, как бы туда спуститься, старик предложил пару связанных меж собой простыней. Обрадованный Стас горячо поблагодарил деда и, закрепив простыню на его лоджии, отважно спустился по этой связке к окну лоджии третьего этажа.
К счастью, оно оказалось открытым, и он без особых проблем забрался внутрь. Судя по доносящемуся из квартиры нечеловеческому вою, там находилась шайка озверевших инквизиторов, которые безжалостно пытали бедолаг-еретиков при помощи таких «милых» предметов, как дыба с жаровней и «испанские сапоги». Выхватив пистолет и изготовившись к ведению огня, Крячко решительно ворвался в квартиру с грозным возгласом: