Небесный суд
Шрифт:
— Пусть несутся по воздуху.
— В городах холодного времени много проходов, Сильвер Слоустэк, — произнесла Гексмашина, — много путей, чтобы подобраться к вам.
— Ты близко? — спросила Молли.
— С каждым часом я все ближе и ближе. Моя возлюбленная земля помогает мне. Я больше не пребываю в ее объятиях в центре мира. Ее жидкое пламенное сердце перенесло меня на многие уровни ее тела, на гигантской скорости подбросило меня своим биением ближе к тебе. Я пришла к тебе, Молли, и все равно враг настигнет тебя раньше, чем я успею к тебе.
— Я чувствую тебя в своих жилах, — ответила Молли. —
— Земля — живое существо, Молли. Ее тепло, ее любовь дарили мне жизнь на протяжении многих столетий, даже тогда, когда все мои близкие, все мои друзья погибли. Она по-прежнему любит нас, хотя мы наносим ей шрамы и поглощаем ее ресурсы, крадем ее силы и вытягиваем магические песни из линий волшебства. Она любила нас даже тогда, когда чимеки проникли в ее глубины, прорыв в ней ходы, словно черви в яблоке, даже тогда, когда они осквернили ее камни кровью своих соплеменников, даже тогда, когда ваши умы и души породили злобных богов, которые запечатали ее кожу ледяной коркой.
Молли была готова сгореть от стыда.
— По мере приближения ко мне ты становишься сильнее, Молли. Вместе мы непобедимы, мы — меч Виндекса. Наши враги готовы на все, на любые мерзости, лишь бы этого не допустить. Те шестеро, что охотятся за тобой, разбились на три пары и идут по следам эха твоей души, осколки которого я разбросала по всему подземному городу.
— Они придут как вестники Ксам-ку, — произнес Слоустэк. — Они придут как вестники древних.
— Только не Ксам-ку. Пока что не его вестники. Великое воинство Уайлдкайотлей до сих пор находится за стенами мира в ожидании моей смерти, когда они до отвала наедятся человеческих душ, которые им намерен скормить Тцлайлок. Пока в Миддлстил проникли лишь тени Уайлдкайотлей. Твари, ведущие за тобой охоту, принадлежат к разряду меньших сил, это лишь крошечные жучки смерти, которые очищают кожу древних богов.
— Хороши жучки! — заметила Молли. — Мне бы их силы!
— Верно. Чего-чего, а силы им не занимать. Это злобные создания, и что самое главное, они оседлали самых гнусных, самых мерзких представителей твоего племени.
— Мы шли за тобой в наших снах, — произнес паровик, — когда еще были Сильвером Уанстэком, и мы пойдем за тобой сейчас.
— Тогда шагайте по моей тропе, мой верный металлический друг. А ты, Молли, беги, беги, сколько хватает сил. Беги, чтобы спасти собственное существование и надежду всего мира.
И они устремились вперед, словно позади них разверзлись врата ада.
Скрежет паровой пушки в руках коммодора заглушил другой звук, подобный морскому прибою в Шип-Тауне — такой громкий, что перекрывал свист металлических ядер, рикошетом отскакивавших от стен коридора. Коммодор Блэк убрал палец со спускового крючка, и в барабане медленно закружилось последнее оставшееся ядро. Снаружи доносились громкие крики — квотершифтские офицеры были только рады тому, что уравненные шакалийские революционеры своими трупами заблокировали коридоры.
— Ты слышал, приятель? — спросил коммодор у Оливера.
Тот перепрыгнул через разбитый прилавок.
— Это море, коммодор. Людское море.
Снаружи
Блэк с восхищением наблюдал за ожесточенной схваткой.
— Вот уж никогда бы не подумал, что буду так рад увидеть свору парламентариев.
Два вида полемических дубинок выдержали натиск рогатин и легко раскраивали металлические черепа. Перед лицом врага уличные бойцы роареров и Движение Юных Пуристов объединили силы. Это был бой не на жизнь, а на смерть, никакой пощады не предполагалось, численное же преимущество оказалось, увы, не на стороне революционеров. Вскоре улица была усеяна металлическими телами. Лежа в снегу, некоторые из них продолжали дергаться, лязгая счетными барабанами. Из гуттаперчевых трубок на землю вытекали последние остатки крови.
Шакалийские уличные бойцы действовали как хорошо смазанный и прекрасно отрегулированный механизм. Оттащив тела уравненных в темные проулки между домами, они сорвали с мертвых квотершифтских солдат форму и взяли оружие, а сами трупы выбросили на помойку. К окну лавки подбежала девушка и, обмакнув в ведро с краской кисть, намалевала на окнах и стенах ряд перевернутых букв V.
— Зубы льва, — пояснил крупный мужчина, подходя к Оливеру и коммодору. — Лев Шакалии. Вы мистер Лок?
Коммодор покачал головой. Оливер указал на лежащее в снегу тело старой оружейницы.
— Лок куда-то исчез. Демсон Лоуд мертва.
Человек поманил к себе уличных бойцов, и те принялись вытаскивать на улицу трупы уравненных. Расчистив коридоры лавки, они вернулись, но уже с охапками ружей и пистолетов, а также банками с соком самострельных деревьев.
— Вижу, она не одного забрала с собой, когда отправилась в странствие по Великому Кругу. Сразу виден настоящий патриот. А вы, сэр, вы тоже показали класс — сейчас такую технику редко где увидишь, настоящий классический бой. Мы слышали вашу стрельбу от самого Вайнсайда. Вы хартлендеры?
— Думаю, я просто независимая, свободно мыслящая личность, — ответил коммодор Блэк.
Оливер посмотрел на крупного мужчину — перебитый боксерский нос, редеющие волосы. Не удивительно, что его лицо показалось ему знакомым.
— Вы Первый Страж?
— Политическая обстановка в Шакалии уже не та, что прежде, — ответил Хоггстон.
Откуда-то с крыши донеслись крики. Это на дымовую трубу забрался дозорный.
— Кавалерия! Кавалерия!
Захватив с собой содержимое ружейного склада мамаши Лоуд, уличные бойцы устремились дальше, пока не скрылись из виду. Оливер однажды стал свидетелем того, как стоило в складе его дядюшки в Шип-Тауне зажечься лампе, и туча черных грызунов тотчас бросилась мимо тюков врассыпную — в считанные мгновения целая армия крыс исчезла, растворилась без следа буквально у него на глазах. Эти бойцы были куда проворнее.