Неблагоразумная леди
Шрифт:
— Я не читаю романов.
— А ты почитай. Готова спорить, что не пожалеешь.
Он взял в руки «Композицию» и перелистал.
— Что ж, пожалуй. Посмотрю как-нибудь перед сном. Надеюсь, быстрее засну.
— Вот и посмотрим, — с иронией бросила мисс Мелвин. — Кстати, на случай, если вам придется еще раз увидеться. Она знает, что ты дал мне ее книги — в тот самый день, как она тебе их прислала, так что не опростоволосься!
Даммлер потеребил свою глазную повязку.
— Уж не оттого ли она разъярилась? Я ей сказал, что мне ее книга очень понравилась.
— Так ты ее еще раз видел? — Леди Мелвин, естественно,
— На прошлой неделе. И нашел ее невероятно скучной. Слова из нее не выжмешь. Зато ее дядюшка прямо находка.
Хетти пыталась вытянуть из него больше информации, видя по его улыбке, что он чего-то недоговаривает, но Даммлер не стал потворствовать ее праздному любопытству.
Раут оказался скучным, и лорд Даммлер первым сбежал с него, дав дурной пример другим гостям. Он поехал в клуб, где оставил за карточным столом половину суммы, выигранной на прошлой неделе. Оттуда отправился домой, и, когда уже собрался выйти из экипажа, рука его наткнулась на три тоненьких томика мисс Маллоу. Пожав плечами, Даммлер прихватил их с собой.
Время было не позднее. Отхлебнув немного эля, он открыл первый томик и стал его листать, задерживаясь то там, то сям. Некоторые удачные фразы и описания показались ему забавными, и он стал читать с самого начала. В отличие от тетушки Даммлер читал быстро. Было уже довольно поздно, когда он наконец решил отправиться спать. За это время он одолел уже вторую книгу. А с утра, до завтрака, успел дочитать и третью, и его можно было смело внести в растущий список поклонников творчества мисс Маллоу.
Если бы ему заранее сказали, что это роман о молоденькой старой деве и ее занудной тетушке, проживающих в тихом местечке, где нет никаких романтических персонажей, кроме провинциальных соседей, он не раскрыл бы книгу. И тем не менее, несмотря на то, что в романе, в сущности, почти ничего не происходило, он продолжал читать страницу за страницей, пытаясь узнать все о чувствах и мыслях самых обыкновенных людей. Все было удивительно реалистично, а в этом, как он понимал, и заключалась вся соль. И духа не было тех невероятных приключений, о которых писал он. Одна ужасающая голая правда, но это была литература. Даммлер некоторое время сидел и размышлял над этим, и чем больше сравнивал писание чопорной старой девы со своими поэмами, тем большее испытывал недовольство собой.
Теперь, когда он познакомился с дядюшкой мисс Маллоу, он легко признал его в музицирующей даме из «Композиции». Даммлер искренне восхищался тем, как писательница превратила все в пародию; и это скучная дама, у которой, казалось, никогда на устах не было улыбки. Конечно, она прекрасно знала, что старый чудак в жизни не прочел ни книги. О ком же она писала во втором своем романе? Теперь он не сомневался, что прототип — лицо реальное, и горел желанием познакомиться с ним.
Утомленный чтением, к вечеру Даммлер отправился на званый обед, где его посадили рядом с Молчуньей-Джесси, известнейшей в Лондоне болтушкой. Он с улыбкой представил, что могла бы сделать из нее мисс Маллоу. Поскольку Молчунья не умолкала ни на секунду, он мог не обременять себя заботой о поддержании разговора и потому опять стал думать о мисс Маллоу и по внезапному душевному движению
Проснувшись на следующее утро, Даммлер вспомнил о своей идее и решил осуществить ее, не откладывая в долгий ящик. И первым делом отправиться к мисс Маллоу. Не без удивления он заметил, что немного волнуется. Вот так дела! Он тертый калач, с принцами и принцессами на дружеской ноге, привык флиртовать с герцогинями и графинями и никогда не испытывал беспокойства! А тут идет к никому не известной девице и весь как на иголках! Даммлер вдруг понял, что это она будет оценивать его, как преспокойным образом оценивала своего дядюшку, и ничтоже сумняшеся заявит, что он не стоит и ломаного гроша. Что ей придет в голову написать о нем, Даммлере, если она решит ввести его в один из своих романов? «Джентльмен, бросивший к своим стопам все общество с помощью повязки на глазу и посредственных виршей…»
Нет, что-нибудь похлеще.
Когда же Даммлер действительно встретился с живой писательницей, его волнение перешло с него на нее. Она встретила его с нескрываемым изумлением, впрочем, это не помешало ей предупредить лакея, чтоб тот не говорил мистеру Элмтри о приходе гостя. Не менее, чем он, она не хотела, чтобы недержание речи, которым страдал дядюшка, испортило их встречу. Ее матушка, женщина тонкая, хотя и недалекая, посидела с ними минут десять, и Даммлер повторил свое приглашение покататься в карете.
— Я позабочусь о вашей дочери, мэм, — заверил лорд Даммлер миссис Маллоу.
— Пруденс и сама может о себе позаботиться. Благоразумия ей не занимать, — откликнулась миссис Маллоу.
— Имя как нельзя лучше подходит ей, — ввернул Даммлер.
Пруденс бросила на него пристальный взгляд. Только сейчас до нее дошло, что он также состоит из плоти и крови. Может, из всех комбинаций плоти и крови эта самая лучшая, как ни спорь, и все же лорд Даммлер смертен, как все создания Божьи. И вдруг ее благоговение перед ним развеялось, словно облако на ветру.
— Боюсь, эту банальность вы слышали тысячи раз, — сказал он уже у двери.
— Я привыкла.
— К тому же она не соответствует истине, — продолжил он, подавая ей руку, чтобы помочь сесть в карету.
В таком могучем экипаже мисс Маллоу не доводилось ездить. У отца была небольшая двуколка, а у дядюшки Кларенса — старый скрипучий тарантас; он на нем ездил добрые двадцать лет. Это же была великолепная карета, с ярким гербом на дверце, вся отделанная серебряными позументами, а внутри — сиденья и подушки, покрытые настоящей тигровой шкурой.
— Ах, какая дикость! — со смехом воскликнула Пруденс.
И мгновенно карета превратилась в безвкусицу.
— Мне, видно, тоже не хватает благоразумия. Следовало положить шкуры под ноги.
— Вы полагаете, что ходить по ним достойнее, чем сидеть на них?
В этих словах не было ровным счетом ничего обидного, так, обычные замечания, высказанные исключительно для того, чтобы заполнить паузу перед отправлением в путь, но Даммлер вдруг почувствовал, что снова попал впросак. И тогда он спросил: