Неблагой Принц
Шрифт:
Графин выскользнул из ее пальцев. Он двигался достаточно быстро, чтобы поймать его когтем своего крыла, не дав ему опрокинуться и расплескать содержимое.
Это казалось последней каплей. Он видел, как весь ее огонь подвел ее, и она начала рыдать. Он знал, что ему нечего сказать. Он знал, что указание на то, что она бросает вызов их сделке из-за милосердия, только усугубит ситуацию.
На этот раз он решил не тянуть за эту веревку и не разворачивать именно этот парус. Когда он заключил ее в свои объятия, она не сопротивлялась ему. Это
Он был причиной каждого из них. Он знал это. Он не был дураком.
Но он был тем, кем был.
Наклонив ее голову, он начал делать единственное, что мог придумать, чтобы исправить момент. Он поцеловал ее. Медленно и нежно, не желая ничего, кроме объятий. Еще раз смахнув ее слезы, он прижал свои губы к ее губам в нежном танце, пока она не перестала плакать.
Когда он расставался с ней, ее глаза были закрыты, губы приоткрыты и распухли. Ее дыхание немного сбилось, когда она попыталась сделать его глубже, но она больше не плакала.
— Вот и мы. — Он улыбнулся и погладил ее по щеке тыльной стороной пальцев. — А теперь можно поужинать? Я ст…
Его голова качнулась в сторону от шлепка.
В тот раз он не предвидел этого.
31
Эбигейл снова сидит за банкетным столом Невидимого принца, глядя на украденное серебро для причастия, из которого она должна была есть. На этот раз она была смущена не меньше, чем в прошлый раз. Хотя, возможно, она была просто немного более ошеломлена.
И теперь у меня есть новая шкала, по которой можно измерить бедствие, которым является моя жизнь. Дырка стала только глубже.
После того, как она дала Валрою пощечину во второй раз, он только усмехнулся, выпустил ее из своих объятий и жестом пригласил ее сесть обратно за его стол.
Она спокойно ела хлеб с сыром и придерживалась воды. В последний раз, когда она пила его вино в больших количествах, она с самого начала ввязалась в эту передрягу. Он сидел во главе стола и молча изучал ее, течение некоторого времени.
— Что? — Она, наконец, не могла больше терпеть.
— Когда ты в последний раз ела?
Теперь, когда он упомянул об этом, это было давно. Словно по сигналу, желудок заурчал. Он хотел больше вкусных подношений на столе или, по крайней мере, фруктов. Но это беспокоило ее. Принимать его гостеприимство было опасно. Чем больше она пользовалась ею, тем легче ей было это принять. И его. И что он сделал.
Он вздохнул. Словно прочитав ее мысли, он протянул руку и пододвинул к ней поднос с фруктами.
— Еда не зачарована. Ни вино. Ешь и пей, маленькая ведьма, пока не упала в обморок.
— Меня беспокоит не чары. — Она протянула руку и взяла с подноса небольшую гроздь винограда и немного клубники. — Была забота о гостеприимстве,
Даже если жареный гусь перед ней звал ее по имени.
— Тогда что? — Он усмехнулся, а затем выражение его лица и чувство юмора померкли, как он, должно быть, совместил. — Ах. да. Ты не хочешь быть здесь и не хочешь проводить со мной время. — Взяв со стола зазубренный нож, он стал резать гуся на куски. — Ты сердишься на меня.
— Во многом, да. — Когда он положил кусок мяса ей на тарелку, она пробормотала спасибо. — Мне нужно… — Она посмотрела на свою тарелку и оцепенело покачала головой. — Честно говоря, я не могу сказать тебе, что мне нужно. Я хочу вернуться домой, в место, которого нет и никогда не существовало. Я хочу спать, не опасаясь, что меня окружат монстры или убийцы. Я хочу немного передохнуть.
— Тогда согласись выйти за меня замуж сейчас, Эбигейл. Убийцы не причинят тебе горя, когда ты перестанешь быть тем, что мешает мне занять мой трон. Никто не посмеет бросить мне вызов, когда корона будет моей. Ты будешь в безопасности рядом со мной.
— Пока ты не решишь меня убить. — Она взяла вилку и начала есть, хотя во рту у нее был привкус пепла. — Пока ты не устанешь от своего смертного питомца и не избавишься от меня.
— Ваша жизнь и так очень коротка. — Он напевал. — Кажется, я решил не убивать тебя.
— Подумаешь.
— Мм. Ты блестяще вела себя при дворе. Думаю, я мог бы обучить тебя, чтобы ты стала настоящим адским котом. — С ухмылкой он лениво помахал вилкой, пока говорил. — Ты можешь дать Титании побегать за ее деньги, как только перестанешь гадить в штаны от страха.
— Я… — В ней поднялся негодующий гнев, и она поймала себя на том, что снова смотрит на него. — Как еще я должна была реагировать перед морем монстров, каждый из которых мог легко разорвать меня на куски? Я безнадежно заблудилась в мире демонов и зверей, против которых у меня есть только, как ты выразился, «моя детская магия»! Что я могу сделать против такого места? Кидать камни и палки? Надеюсь, трава услышит мой зов? — Она усмехнулась. — Против вещей, сделанных из движущегося стекла, и убийц, появляющихся из воздуха? Мне нечем защищаться. У меня вообще ничего нет в этом мире. Ты позаботился об этом.
Когда она начала сжимать нож так сильно, что костяшки пальцев побелели, а рука задрожала, она не знала. Она заметила это только потому, что он протянул руку и положил свою руку поверх ее.
Она заставила себя дышать, заставила себя успокоить бешено колотящееся сердце. Позволить себе потеряться в панике, охватившей уголки ее разума, она не принесет ей никакой пользы. Она протянула руку, схватила свой кубок с вином и сделала большой глоток из него.
Валрой снова усмехнулся и, осторожно переплетая свои пальцы с ее, поднес ее руку ко рту и поцеловал ее пальцы. Он делал это очень медленно, и делал это по очереди. Этот жест согрел ее щеки.