Неблизкие

Савицкая Элла

Сощурившись, следователь откидывается на спинку кресла. Скрещивает руки на груди и сосредотачивает взгляд на мне.

— С Бакеевым будем разбиться. Как достали видео?

Театрально развожу руками.

— Я ночевал всю ночь в вашем обезьяннике. Ко мне никаких претензий.

Ночевал — это сильно сказано, конечно. Все бока ломит. Глаз сомкнуть вообще не получилось.

— Я сегодня утром был в клубе. Записи они мне показали совсем другие.

— Не удивительно. Если у них договор, они их легко

подменили.

— Я тоже об этом подумал. Поэтому наши программисты сегодня взломали их систему видеонаблюдения. Архив удаленных записей был пуст.

— А архив архива?

— Это что такое?

— Когда кто-то удаляет ненужную информацию, она попадает в архив. Архив чистят. А куда попадает он? В другой архив. Если капнуть глубже, можно таких архивов штук десять найти. Главное знать где искать.

— Хм, — во взгляде Леонидова мелькает то ли заинтересованность, то ли что — то очень похожее на нее. — А ты, значит, знаешь…

— Я много чего знаю. Только больше половины не применяю на практике, потому что не хочу потом попадать к вам или вашим коллегам. Всё, что мне нужно было от Бакеева — это наказать его. До его бабла мне фиолетово.

— Твои мозги бы да в нужное русло, — задумчиво почесывает подбородок, — У меня стопка висяков по кибер-преступлениям висит, а новые кадры как показывает практика, умеют не больше меня. Только и делают, что косячат последнее время.

— Значит, мы с ними ходили на разные курсы, — улыбаюсь, нетерпеливо вставая из — за стола. — Я правильно понимаю, что на основании доказательств, ко мне претензий больше нет, поэтому я могу быть свободен, верно?

— Неверно. — осаждает меня Леонидов, — Положим, деньги Бакеева ты не брал. Но это не значит, что по остальным статьям ты оправдан, Магницкий. Незаконный заработок, основанный на перепрошивке приложений, взлом систем, мне продолжить?

Стиснув зубы, гоняю кислород по легким. Пальцы от нетерпения складываются в кулаки.

Мне нужно к Лизе, блядь. И чем скорее, тем лучше. Я и так не знаю, как она там сегодня. Приезжал Дан или нет. Услышала ли она мое послание.

— А это уже моя сфера, — вероятно заметив мое вскипающее состояние, подаёт голос Филипп Николаевич, что все это время молча сидел на диване. — Дадите мне время?

— Макс, подожди в коридоре, — Тимур кивком головы указывает мне на дверь. — С твоими психами ты только всё усложнишь.

Столкнувшись с ним взглядом, ретируюсь подальше. Умом вроде и понимаю всё то, что мне грозит, но эмоции кипятком вырываются наружу.

Я готов ответить за всё, что сделал. Сам виноват, всегда знал на что шёл. Но сидя здесь в закрытых стенах я понимаю, что вообще ничем не могу помочь Лизе и от этого чувствую себя неполноценным. Потому что я нужен ей, я знаю. А мне нужно понимание, что с ней все в порядке.

Тогда я вынесу всё. Даже сяду, если придётся.

Сколько они там перетирают я не знаю, но в итоге все втроем выходят из кабинета.

— Ставь подпись, — Тимур протягивает мне бумагу, — это подписка о невыезде.

Неужели получилось?

Пробежавшись взглядом по тексту, опираю бумагу на стену и ставлю росчерк. Куда я поеду сейчас? У меня один пункт назначения.

— Под твою ответственность, — тычет брату в грудь Александр, — а с тобой мы скоро встретимся, — а это уже мне.

— Обязательно.

— И кстати, ты можешь написать ответное заявление на Бакеева. За клевету. Чтобы ему тоже было не скучно.

Задумавшись на пару секунд, киваю.

— А почему бы и нет? Только позже.

Сейчас у меня на повестке дня более важное дело.

На радостях едва ли не в припрыжку вылетаю из здания.

Прежде всего еду домой, чтобы принять душ. Не хочется, чтобы первое, что Лиза почувствует от меня — был флер изолятора.

Когда приезжаю в больницу, рядом с палатой на этот раз пусто. Постучав, вхожу и первое, что вижу — это большая мягкая игрушка, сидящая на тумбе рядом с кроватью Лизы.

Стесняшка, услышав шаги, слегка ведет головой.

— Это я.

— Макс?! — почти рывком приподнимается.

— Тих — тих, — метнувшись к ней, присаживаюсь на кровать. Откладываю цветы подальше. — Никаких лишних движений.

— Максим…

Пульс мой уходит в форсаж, пока я прижимаю ее к себе, носом утыкаюсь в волосы и вдыхаю запах. Наконец — то. Моя девочка.

— Ты здесь, — шепчет, пальчиками здоровой руки пробегаясь по моему лицу. — Тебя отпустили?

— Почти, — ловлю их и целую каждый.

Обхватив бледное лицо Лизы, вжимаюсь в ее губы. Мягко проталкиваю язык глубже, чувствуя, как меня впервые за последние сутки отпускает.

Стесняшка лихорадочно льнет ко мне. Дрожит, гладит затылок, как будто, как и я, сходила с ума в четырех стенах.

Хотя почему как будто? Так и было. Я там на стены лез, зная, что она тут одна, а она здесь, без меня.

Оторвавшись, еще несколько раз зацеловывает мои губы, а потом роняет голову мне в изгиб шеи.

— Как это почти, Макс? Тебя арестуют?

— Если и да, то не по причине кражи денег.

— Кириллу удалось доказать, что Сережа сам проиграл все?

— Ты уже в курсе? Дан приходил?

— И Дан. И Алёна с Ариной. Друга мне нового привели, — с улыбкой взмахивает в сторону огромного мыша.

— Это чтобы ты мышей больше не боялась, — усмехаюсь, вспоминая как Лиза впервые на меня запрыгнула, когда решила, что на кухне настоящая мышь.

Это было эпично. И уже тогда во мне щелкнуло, что я хочу таких вот обнимашек с ней намного чаще.