Небо № 7
Шрифт:
— Откройте, пожалуйста, быстрее, а то сяду в соседнюю.
В России угроза — всегда самый верный метод манипуляции.
Он снял блокировку с дверей и пустил меня в свой вечер.
Зазвонил телефон.
Его.
Он звонил так настойчиво и так проворно, но ни я, ни водитель не обращали на этот звук никакого внимания. Мы сидели в пробке и молчали.
Нам было все равно.
Мы оба не понимали, что делаем, но, в отличие от меня, мускулы моего спутника были расслаблены. А дыхание ровное.
—
— Да проще другой диск поставить. Или радио включить. — Для него не было проблем в мелочах — это плюс.
Видимо, он тоже от чего-то бежал. Его грустный взгляд делил дорогу на дополнительные полосы движения. По радио играла заунывная песня на иврите. Это минус.
— Он поет о том, что если девушка согласится и пойдет вместе с ним, то он непременно сделает ее счастливой. Только ей надо поверить, — решила я хоть как-то начать разговор о цене, не получилось, конечно, но хоть попыталась.
— Ты знаешь арабский? — спросил меня водитель.
— Это иврит.
— Хорошо, поставлю вопрос иначе, ты знаешь тот язык, на котором исполняется эта песня?
— Нет, но если бы я вдруг решила спеть такую песню, то непременно вложила бы такой смысл. Такой тональностью только липовые обещания раздавать.
Водитель рассмеялся.
— Куда тебе? — спросил он.
— А какие варианты? Из двух: к тебе или к тебе? — Я сказала это с такой уверенностью, как будто каждый день зарабатываю на жизнь проституцией.
Я улыбнулась. Потому что Станиславский точно только что перевернулся в гробу и истошно прошептал: «Верю».
Мужчине, простите, моему первому клиенту было чуть за тридцать. Или под тридцать. Около того.
Седины ни в волосе, ни в голосе пока не намечалось.
Поскольку он сидел, точный рост я определить не смогла — но в нем было нечто умиротворенное. Как в рекламе «Пусть весь мир подождет». И он ждал. Не мужчина, а мир.
Мне нравилось, как холодный воздух смешивается с его ароматом. Последнее, что я привезла отцу, — сейчас так противно вспоминать, — это купленный в duty-free одеколон Dior. От моего первого клиента доносился этот запах.
Я была уже готова начать набивать sms Зигмунду Фрейду, но тут вспомнила, что не знаю его номера и что свой Blackberry оставила в машине мамы. И к тому же я хоть и дома, но в роуминге, и потому, скорее всего, заблокирована.
Из левого глаза покатилась предательски одна слеза.
— Что-то случилось?
— Нет, просто жарко.
— Хотите воды? — Он потянулся за бутылкой с минералкой.
— Нет, спасибо. Мне бы закурить.
— У меня в машине не курят.
— Не курят — так не курят! — Я посмотрела на часы. Было начало девятого.
Знаете, бывает такой сканирующий
Мне кажется, мой первый клиент сопоставлял факторы и прикидывал, во сколько я ему обойдусь. За час.
Мы снова намертво встали в пробку, на этот раз уже на Страстном бульваре. Я решила, что это повод или хотя бы причина, чтобы выйти покурить — все равно он далеко не уедет.
— Ну рассказывай, почему ты села именно в мою машину? Ты же чем-то руководствовалась, совершая этот выбор? — Он резко перешел на «ты».
— Мне показалось, что ты бы заплатил больше всех.
— А как же дорогой «Рэндж-ровер», что стоял рядом? Мне кажется, правильнее было бы сесть туда.
— И нарваться на брюзгу и неврастеника? Ну уж нет!
Все — я собралась с духом и вышла в духоту поддаваться пагубной привычке.
— Куда ты? — Он схватил меня за руку, не давая уйти.
— Покурить. Не волнуйся — не убегу.
— Как тебя звать-то?
— Света! — пусть будет так.
Да будет свет, то есть Света. Звезда… Нет, сегодня просто звезда.
Я вышла из машины и закурила сигарету. Так странно, я не додумалась взять с собой сумку, телефон или ключи от дома, но схватила мамины сигареты и зажигалку.
Мой первый клиент включил аварийку. Это было так галантно и трогательно, что я решила сделать ему скидку, окончательно вжившись в роль.
Солнце било по глазам, а мозгов опустить очки мне не хватило. Мне было грустно и больно, мне хотелось отомстить всему миру. Мне хотелось страдать, чтобы потом предъявить эти страдания и найти виноватых, не догадываясь, что это будет только моя боль, моя сначала, может, но далеко не факт, потом она отголосками вознесется к ней и снова вернется, и в конце будет тоже моя боль. Проще говоря, полное правообладание чувством. Ничтожным таким чувством.
Он вышел из машины в вечернее пекло. Такая она, эта Москва, один шаг — и ты на обочине ада.
Все-таки высокий.
— Меня, кстати, Макс зовут. Давай я с тобой покурю.
— Тебя угостить сигаретой?
— Угости.
Я протянула ему пачку и зажигалку. Последний предмет он очень тщательно осмотрел, как будто делал свои выводы.
— Так куда поедем? К тебе или к тебе? — Макс, теперь уже можно называть его по имени, смотрел на меня, с четким ожиданием, что сейчас я назову ему адрес. А еще я чувствовала, что он понимает мой блеф.