Небо № 7
Шрифт:
— Как же ты не права.
— Хорошо. Но я останусь при своем мнении!
Я резко встала и вышла из беседки первая.
МММ был во мне разочарован, я чувствовала это кожей, шелестом осенних листьев и чуть разряженным воздухом наших отношений, которым я продолжала дышать.
Для меня конфликт был исчерпан. А для МММ конфликта и вовсе не было — скорее оживленная дискуссия.
Столько раз, слыша скандалы родителей, я наматывала на ус: выяснение отношений — вещь бессмысленная, ты просто
А я столько этих сил спускаю в Интернет, что мне не до унитазов.
— Я не хочу, чтобы моя женщина носила кофе, — сказал он, ложась в постель!
— Хорошо, тебе я не буду носить кофе!
— Перестань елозить словами, мы не в институтской курилке.
— Я очень соскучилась по собаке, — сказала я, отвернувшись в сторону окна.
— Ты меня не изменишь, меня ни жалостью, ни просьбами не возьмешь. Я упертый.
— Я и не пыталась. Просто попыталась рассказать о том, что чувствую, а ты сразу все воспринял как упрек.
Закончилось все тем, что мы еще пару часов разговаривали на повышенных тонах, проснулась Ника, Макс спустился делать ей чай и объяснять, что все отлично, а я курила в щелку окна в спальне, что положило основу новой крикотерапии. МММ на протяжении часа пытался заставить меня почувствовать себя говном, которое разбудило Нику, сорвало ему утреннюю встречу.
Мы никак не могли остановиться в борьбе за правообладание последним словом.
В результате я взяла подушку, кинув в сторону Макса свой кусок одеяла, и, вальяжно открыв дверь, крикнула:
— Я ухожу… — тут я задумалась, к кому я ухожу, и поскольку к маме я могла только уехать, ответ пришел сам по себе мне на кончик языка, — спать к Нике!
Я хлопнула дверью и пошла вниз.
Ника поворчала, что ее снова разбудили, но поделилась со мной куском одеяла.
Мы проспали уход МММ.
Но я отчетливо рисую себе картину, как он, выпивая свою утреннюю чашку остывшего какао, смотрел на двух женщин в его кровати — ЕГО женщин. Думаю, что пара эрогенных мыслей пощекотали нервы, от этой щекотки он еще более поспешно сбежал на работу.
Такое бегство от прошлых вин.
Светка приехала около двенадцати, дав нам с Никой выспаться после бурной ночи.
Она светилась как лампочка, только ввернутая в люстру — на все двести двадцать вольт.
— Светк, а что случилось, что ты такая радостная?
— Мне визу дали! До последнего все неясно было! Я через три дня уезжаю!
— Ух ты!
— Да здравствует Канада! — Она прыгала по всей гостиной.
После этих слов я сразу почувствовала неладное — если Светка решила поехать в Торонто, значит, в лесах на канадской границе точно прошла серьезная травля медведей. Просто-таки и мор.
— И надолго ты? Только не говори,
— Машка, у нас уже кольца куплены, мы двадцать третьего сочетаемся браком на Ниагарском водопаде.
— Это так банально.
— Да мне по фигу, у нас будет два свидетеля — и больше никого. Мы не будем обязаны никому — мы просто поженимся. И я останусь там жить!
— Это же та свадьба, о которой все мечтают, — ничего лишнего. А какой он, твой Андрей?
— Очень хороший, фотограф, он не из богатых, не из тех моих канадцев, которые на «кайеннах» в университет ездят, он работает на трех работах — фотографирует туристов, когда те на каноэ катаются, снимает свадьбы и работает джуниор-копирайтером в рекламном агентстве. Снимает небольшую квартиру. У него нет золотых гор.
— Светка, знаешь, что самое странное, я была уверена, что ты согласишься выйти замуж только за потомственного аристократа, продолжающего потомственный бизнес, с традициями и прочими примочками!
— А он первое время вообще в «Макдоналдсе» работал!
— И ты не стесняешься об этом говорить? — я была тотально шокирована Светкой.
— Я этим даже горжусь. Я другая, я с ним счастливая — не хочу жить в Москве! Терпеть не могу уклад этого города — устала.
— Скажи, а ты бежишь за счастьем или просто убегаешь из Москвы? — Я столько раз сама задавала себе этот вопрос, что, казалось, выучила наизусть варианты ответов.
— А разве это не одно и то же? В Москве сложно быть счастливой! В Москве так редко видно небо.
— Знаете, почему я люблю загород, а не квартиру? Покупая землю, есть иллюзия того, что тебе принадлежит и маленький кусочек неба, можно лечь в мокрую траву и смотреть в никуда, щурясь от закатного солнца, сдувая комаров с носа…
— Хватит философствовать — терпеть не могу это занятие. Ну что? Поехали! — скомандовала Светка.
Мы дотащили Нику до машины, принесли подушки — и она по-королевски разлеглась на заднем сиденье.
На въезде в мой город грез и рухнувших надежд все та же пробка — крупные автострады вроде Ярославки и Ленинградки — мне напоминают бутылки шампанского — чем дальше от дна, тем быстрее и ярче.
— Куда сначала поедем? На рентген или к детективу вашему?
— А что ближе? — спросила Ника.
— Ближе дютюктив, бэйби!
Я всегда представляла себе, что детективное агентство просто обязано находиться в небольшом переулке, а еще лучше тупике, на задворках центра Москвы — люди туда входят исключительно в плащах, на входе употребляя странные комбинации слов и паролей.
Но нет… В Москве все всегда иначе. Этот город — иной, и все происходящее в нем — иначе.