Небо и корни мира

Тулянская Юлия

– Я знаю, где мы обвенчаемся. Я покажу тебе, – она вспомнила про сердце леса.

Девонна вернулась в храм, чтобы закончить полотно, которое начала ткать в подарок человеку еще у подножия Престола. Яромир пошел за ней и сел у ее ног, как любил сидеть и раньше. Казалось, ничего не изменилось. Шалый сладко потянулся и свернулся на полу. В храме, в устилающем пол сене, завелись цикады. Они не только прятались от солнца, но иногда в полумраке начинали стрекотать днем. Стучал ткацкий станок Девонны. Яромир смотрел, как летают руки небожительницы, окруженные легким сиянием – она светила сама себе. «Моя Девонна… любимая, бесконечно

моя, – повторял про себя Яромир. – Зачем я беру тебя с собой в свой мрак? Из-за меня ты утратишь сияние…»

Но он думал и о другом. Ради их счастья Девонна сделала невозможное. Им обоим теперь должно хватить мужества быть счастливыми, даже на самом краю.

– Завтра будет наш праздник, Девонна, – тихо сказал Яромир. – Моя Девонна… любимая моя.

Зачем он им был нужен, этот свадебный обряд? Оба чувствовали, что нужен. Обряд означал, что они берут друг друга не украдкой, не со страхом, не второпях.

Вчера вечером Девонна закончила полотно – выткала поляну у подножия высокой сосны, обвитой плющом. Они с Яромиром в эту ночь легли вместе, но Девонна спала, а Яромир не смыкал глаз. Он боялся, что за вестницей явятся ее небесные собратья. Еще раньше в пристройке во дворе храма Яромир отыскал тяжелый плотницкий топор. На ночь он сунул топор под лавку. Вестница уснула рядом с человеком, прислонив голову к его плечу.

Утром Девонна повела его в глубь леса своей вчерашней тропой. Вестница хорошо помнила, как в храме когда-то венчались девушки из ближайших деревень. Девонна искупалась в ручье, вымыла и расчесала волосы, надела платье, подаренное ей вчера лесовицами. Она вспомнила их: с цветами и бусами из ягод и коры каждая была украшена лучше любой деревенской невесты. Девонна обошла окрестности храма, вернулась с ворохом цветов и листьев и принялась плести венки, сидя на крыльце. Яромир взял Шалого и ушел к ручью.

У стен храма росли мелкие белые розы. У ближайшего озерца цвели лиловые ирисы. Неподалеку – в тени, среди мха – Девонна обнаружила россыпь фиалок. Из этих цветов Девонна и сплела свадебный венок. Из плетей темно-зеленого плюща и дикого винограда вестница сделала себе пояс. Длинные нити вьюна оплела мелкими синими и белыми лесными цветами, соединила их с венком вместо лент, и они свободно спускались до пояса среди ее светлых распущенных волос.

Для Яромира Девонна подобрала резные листья разных оттенков – клена, орешника, дуба, – и перевила плетью плюща. Яромир переоделся в белую рубаху, которую Девонна когда-то принесла ему из своего небесного дома. Когда он вернулся, Девонна надела ярко-зеленый венок на голову Яромира, поправила ему волосы и улыбнулась.

– Теперь ты настоящий дубровник. Пойдем, – позвала она. Ей казалось, что «сердце леса» – это тайна, о которой нельзя даже между собой говорить вслух. Туда можно только прийти – и Яромир сам все поймет.

Они очутились на поляне у подножия матерой сосны. За сосной в зарослях чуть блестело потаенное озерцо. Яромиру почудилось, будто он откуда-то знает это место.

– Здесь, – сказала Девонна.

Она подвела Яромира к озеру. Они остановились над водой. На зыбкой поверхности возникли их отражения. Двое рука об руку стояли рядом. Красавица Девонна в пышном венке казалась богиней леса. Рядом с ней Яромир по-новому увидел себя, увенчанного листвой, тоже похожего на бородатого бога чащоб.

К озеру подошел Шалый и стал лакать. Отражения заколебались.

Девонна и Яромир стояли рядом так долго, что птицы совсем перестали остерегаться их. Они порхали и пели в зарослях у них за спиной. Шалый, напившись, встряхнулся и свернулся поодаль. Поднятая им муть улеглась, и несколько водомерок заскользили по воде у самого берега. Кроны деревьев над головами, давая тень, сами переливались от полуденного солнца.

– Вот наш обряд, Девонна, – шепнул Яромир.

Девонна кивнула:

– Да.

– Ты моя?

– Да. А ты мой?

– Ты моя, а я твой, Девонна. Я люблю тебя… как мать, как сестру, как любимую, – добавил он. – Ты все для меня.

– И я люблю тебя… как отца, как брата и как любимого, – сказала Девонна.

У вестников не бывало ни отцов, ни братьев. Но Девонна знала, что она тоже любит Яромира всеми Любовями, которые есть на свете.

Они сблизились, бережно касаясь губами губ друг друга. Их поцелуй начался с этой осторожной ласки, а потом Девонна склонила голову на грудь Яромира, с улыбкой слушая, как он взволнованно дышит.

– Мы муж и жена? – спросила она, не поднимая головы.

– Да, – подтвердил он, крепче прижимая вестницу к груди; у него так билось сердце, что она это слышала.

Храм больше не был храмом.

Когда Девонна и Яромир стали близки, Девонна перестала возвращаться через алтарь в свой дом у подножия Небесного Престола. Алтарь больше не вел туда. Вестница знала, ее небесные собратья сказали бы: это потому, что храм осквернен. Но Девонна не чувствовала себя оскверненной, и теперь ее храм стал многократно дороже ей, чем когда был посвящен Вседержителю.

Они с Яромиром не знали, чего им теперь ждать. С тех пор как на заре времен часть небожителей ушла в Обитаемый мир следом за Князем Тьмы, Девонна никогда не слышала, чтобы кто-нибудь самовольно покидал край у подножия Престола. Тогда по велению Вседержителя небесное воинство низвергло спутников Князя Тьмы в Подземье. Но явится ли теперь кто-нибудь с небес, чтобы наказать вестницу Девонну? Или в последние времена все кары будут отложены до высшего суда над живыми и мертвыми?

Однажды утром Яромир вышел на двор. Девонна выглянула на крыльцо и увидела, как с топором в руках он движется, словно в пляске, рассекая лезвием воздух. Потрясенный Шалый застыл в стороне в напряженной стойке. Яромир чувствовал, что тело не так легко повинуется ему, как в дар-городские времена. Галеры сделали его еще сильнее, чем был, хотя он утратил прежнюю быстроту и гибкость. Но Яромир хотел вернуть себе прежнее мастерство.

Девонна замерла на пороге. Она понимала, что Яромир будет ее защищать, от кого бы ни довелось.

Девонна не могла больше готовить медвяный хлеб небожителей, беря муку из неисчерпаемой кадки. Но вместо даров неба свои дары Девонне и Яромиру теперь щедро посылал лес. Они просыпались с рассветом и, позвав Шалого, уходили в чащу. Весь лес стал для них домом и готов был кормить их летом и дать запас на зиму. В озерах ловилась рыба; Девонна собирала грибы и ягоды. Лесовицы открывали ей тайные тропы к черничникам и зарослям малины. Яромир решался собирать дикий мед, и опасность этого дела только привлекала его. За озером знакомый Девонны, юный дубровник, показал им густой орешник.