Небо и земля. Том 1
Шрифт:
Спустя пару дней Имар заглянул утром в комнату переводчиц:
— За хорошие результаты в труде руководство в лице полковника О'Лигха решило вас поощрить. Готовьтесь, после обеда приглашаю в столовую.
— З-зачем? — испугалась Риарили.
— А зачем люди ходят в столовую? — отозвался он весело.
Переводчицы неуверенно переглянулись. Острота даганской пищи стала притчей во языцех. Однако Имар заверил, что предлагать переперченную кашу не будут. Он зазывал… на десерт.
— Куда-куда? — Айями решила, что ослышалась.
— На
У амидареек округлились глаза. Айями ни разу не пробовала экзотический напиток, но читала, что у него своеобразный вкус и специфический аромат. А что говорить о пирожных? В последний раз она ела эклеры до войны. Их продавали в кондитерской, и Микас время от времени баловал незамысловатыми сладостями.
Предложение Имара взбудоражило. С другой стороны, гордость не позволяла восторгаться по-детски, а требовала держаться с достоинством. Отказаться или нет?
Переводчицы подумали и… согласились. А какой дурак откажется?
— Спасибо, — сказала Айями за всех троих. — Мы признательны за то, что наш скромный труд оценен высоко.
Имар было скривился, но обернул недовольство в шутку.
— Если бы в своё время я не посещал лекции по менталитету амидарейской нации, то решил бы, что в ваших словах сквозит ирония, — ответил со смешком.
Айями недоумевала. Почему он посчитал её благодарность высокопарной? Она высказалась искренне, без скрытого умысла и тонких намёков.
Имар решил срезать путь до школы, пройдя дворами. Шагая за ним гуськом по протоптанной тропинке, переводчицы добрели до водоотводной канавы и с осторожностью перебрались по обледенелым мосткам на другую сторону искусственного рва.
— Надо бы отдолбить наледь, — заметил Имар. Он протягивал руку, помогая поочередно миновать опасный участок пути. Амидарейки смущенно благодарили, отчего на лице проводника появилось преувеличенно мученическое выражение. И Айями, вложив ладошку в варежке, ощутила тепло мужской руки. Однако, какая горячая. Ни перчаток у Имара, ни рукавиц. Вот почему даганны купаются в ледяной воде, и им хоть бы хны.
Теперь тропинка переместилась на другую сторону канавы, приведя напрямик к заднему двору школы. Маршрут, знакомый каждому бывшему ученику. Весной, после занятий, школьники бегали этой дорогой мимо ратуши, чтобы понаблюдать за танцами в городском саду. Девчонки подсматривали за взрослыми и вздыхали, витая в облаках, а мальчишки хихикали и дразнили одноклассниц, повиснув на решетке сада.
А сегодня, попав на задний двор школы, Айями узнала, что такое "баня". Недалеко от тропинки даганны выстроили из свежеотесанного бруса два странных одноэтажных дома без окон и с низкими дверями. Как пояснил Имар, отдельно для солдат и для офицеров. Военные выходили оттуда красными, распаренными и по пояс раздетыми, с полотенцами через плечо. Один из них зачерпнул горсть снега и растер грудь и живот.
— Неужели им не холодно? — поежилась Мариаль,
— Нет, — ответил весело Имар. — Они ж из бани.
Амидарейки посторонились, пропуская солдат. Те, завидев женщин, захохмили, но нестройно и вяло, не рискуя связываться с офицером.
— Баня — это место, где специальные банщики отмывают пятки до зеркального блеска, — пояснила Айями девушкам.
Имар хохотал так, что даганны оборачивались заинтересованно, а Айями, став пунцовой от стыда, ругала себя за язык без костей.
Их пропустили в бывшую школьную столовую через черный ход. По прошествии лет в помещении общепита мало что изменилось. Победители оставили и плакаты на амидарейском, напоминающие о гигиене и о культуре питания: "Мойте руки перед едой!", "На немытом яблоке — колонии болезнетворных бактерий!", "Клади в рот помалу, жуй подолгу". Рамы затянули полиэтиленом, наверное, с утепляющей прослойкой, потому что от окон не веяло холодом. Да и жар от плит нагревал помещение.
Столовая делилась на две неравные части: для солдат и офицеров. Первые встретили появление амидареек шуточками и гвалтом. Имар показал на столик у окна, и переводчицы сели, держась настороженно, чтобы дать стрекача в любую секунду.
Основная масса обедающих схлынула, но голодные подходили и подходили к раздаче. Айями сделала вывод, что столовая работает без перерыва. Мужчины ели помногу, стуча ложками по глубоким мискам, от которых поднимался парок. В воздухе витал запах специй, и Риарили, не удержавшись, чихнула. А поварами оказались… даганны, в белых фартуках и с колпаками на головах. Это открытие стало для переводчиц чудом сродни обещанному кофе.
— Вас удивляет, что мужчины разбираются в кулинарном искусстве? — спросил Имар.
— Ну да, непривычно, — отозвалась Айями. — У нас эта профессия считается женской.
Офицерская половина пустовала, но Айями не решалась вертеть головой по сторонам. Уставившись на окно, смотрела на вздрагивающий полиэтилен, когда хлопала входная дверь.
Имар вернулся с полным подносом. Каждой переводчице досталась чашка с коричневой жидкостью и тарелочка с пирожным. От горячего напитка исходил необычный аромат, раздражающий обоняние.
— Кофе и десерт, — объявил Имар. — Gim-ham*.
Имар взял щепотку соли и посыпал кофе в своей чашке. Переводчицы потянулись было, чтобы последовать его примеру, но Имар запретил.
— Не торопитесь. Попробуйте напиток без добавок.
Айями помешивала ложечкой в чашке. Кофе оказался гуще, чем чай, и горчил. И запах специфичный. Непонятно, то ли понравилась экзотика, то ли нет. И джим-хам дегустировался с опаской, крохотными кусочками. Тесто жестковатое, но в сочетании с повидлом и кремом получился неземной вкус. А еще чувствовалась ваниль, корица и другие незнакомые специи. Целый букет.