Небо на память

Снегирева Ирина

Лейф ничего не ответил, видно уже разрабатывал стратегию. Или воспроизводил в памяти каждый миг, когда он увидел нас с Ровеной. Как бандиты поделили нас, решив позабавиться. А ещё выяснилось, что именно взгляд шеатара я чувствовала спиной в те неприятные моменты. Только Хол выжидал удобного момента, чтобы напасть. Так и получилось.

— Нам нужно идти, — с огромным сожалением заметил Холгер.

— Нужно, — согласилась я, нехотя выскальзывая из объятий ирбиса.

Подумала «любимого», но тут же решила не развивать эту тему для себя. Да, этот мужчина выбил почву из под моих ног ещё там, на корабле. Но вдруг

последний вывод был навеян лишь чудесным спасением и вполне естественной благодарностью? А вот сердечко всё равно твердило, что Холгер Лейф прочно обосновался в нём, заняв там место. И для другого оно не предназначено. И вряд ли шеатар способен его кому-то уступить.

— Не могу оторваться, — хрипло призналась я и, приподнявшись на цыпочки, снова прижалась своими губами к губам оборотня. Поцелуй получился лёгким и коротким. Я с каким-то упоением заметила, что после него шеатар неохотно отстранился от меня. Вспомнились слова Вики о зове сердца оборотней. И я вдруг подумала, что не будь его, захотел бы спасти меня Лейф или нет? Хотя этим каверзным вопросом лучше даже не интересоваться, какой толк. Холгер сам подтвердил, что его сердце тянется к моему. Так зачем лишние сомнения и переживания.

Шли мы долго, стараясь избегать каких-либо встреч. Исключительно поэтому игнорировали более удобные для передвижения дороги. А ещё у меня создалось ощущение, что внутри снежного барса находится встроенный компас, который безошибочно вёл нас по заданному курсу. Впрочем, ориентироваться на любой местности должны уметь все члены экипажа.

— Как думаешь, нам долго ещё осталось? — поинтересовалась я у Холгера, едва мы сделали очередной привал.

Усталость давала о себе знать. И я не представляла, как шёл Николай. Хотя о чём это я. Последние часы он фактически висел на своей рогатине, опираясь на неё одной рукой, другой обхватив шеатара, подставившего своё плечо. А белоснежная вершина приближалась так нехотя, что мне уже стало казаться, что до неё мы никогда не дойдём. Особенно если учесть, что вывороченные камни постепенно сменялись большими каменными плитами, всё больше напоминающими стареющие горы, скрывающиеся под землёй. Кажется, Северный Скол вполне оправдывал своё название, раз раскинулся у подножия горы.

— Судя по всему, нам нужно сделать привал. Девчонки устали, — заметил шеатар, — как считаешь?

Слова были обращены не ко мне, а к Николаю. И я посчитала это правильным. Всё-таки мужчинам не свойственно жаловаться или виснуть на других. А техник очень переживал тот факт, что из-за него мы медленно передвигаемся. Свалить всё на нас с Ровеной в данной ситуации было весьма разумно. Поэтому Хол обратился в первую очередь к Чёрному.

— Думаешь? — Николай повернул голову и бросил взгляд сначала на меня, потом на одалиску. Я напустила на себя более несчастный вид, чем имела на самом деле. — Ты прав. Они устали. Надо выбрать место для ночлега.

— Я поищу, — тут же отозвался шеатар, — нам бы найти какую-нибудь пещеру.

— Считаешь, можно развести огонь? — с сомнением поинтересовалась я, вспомнив, что никто из героев прочитанных книг или просмотренных фильмов так не поступал. Все прятались и ели сырое мясо, выкапывали корешки. К тому же нас почти на исходе вода, хотя голод тоже вовсю давал о себе знать.

— Нет, нельзя, — уголок губ Холгера чуть дёрнулся в лукавой улыбке.

Словно он догадался, о чём я сейчас подумала.

Спустя какое-то время мы наткнулись на небольшой вход в пещеру. И прежде чем туда войти первым, шеатар обернулся снежным барсом. Как объяснил сам оборотень, у его зверя нюх и зрение гораздо острее. Мы не спорили, доверившись ирбису. Хол вошёл в темнеющую дыру, а мы расселись неподалёку, ожидая, когда он появится.

— Юль, можно тебя на минуточку? — попросила Ровена, напряжённо посматривая на меня. — Прогуляемся?

— Пошли, — согласилась я, вставая с большого валуна. Темнота наползала с колоссальной скоростью, а ноги гудели, требуя прохладную ванну. Мы с одалиской давно не посещали кустики, поэтому в предложении девушки не было ничего необычного. А поодиночке ходить не решались.

— Что? — поинтересовалась я, едва мы выбрали место, чтобы нас было невидно со стороны пещеры.

— Слушай, а этот ваш Николай, — Ровена замялась, чем весьма удивила меня. Мне казалось, что девушка лишена такого качества, как стеснение, — он женат?

— Кажется, нет. А что? — тут же спросила я, сдерживая улыбку. — Понравился?

— Понравился, — не стала скрывать она, — и потом, узнав, откуда я сбежала, не стал… делать брезгливое лицо.

Я промолчала, не желая рассказывать про посещение Чёрным борделя на Глизе. По всей видимости, он относился к тем мужчинам, которые девиц подобного рода не считали третьим сортом. Скорее всего, у него действительно нет жены, даже гражданской. По крайней мере, никто из экипажа никогда этого не упоминал.

— А вот твоему коту это не очень понравилось, — заметила Ровена, но в её голосе не было и тени обиды или ехидства.

— Ты не так расценила его поведение, — сама того не понимая, я тут же встала на защиту Холгера. Хотя кто знает, какое отношение у шеатара к подобным одалискам, — он переживает из-за меня. Мог ведь не успеть.

— Тебе виднее, — согласилась Ровена, — это ведь твой мужчина.

— Мой, — совершенно твёрдо и уверенно ответила я.

Мой. И сейчас мне крайне важно было его увидеть. Разговоры закончились. И мы пошли туда, где нас поджидал Николай. Многие мужчины не любят быть больными и даже казаться ими. Похоже, Чёрный был из таких.

— Юль! — приглушённо воскликнула девушка, едва не поскользнувшись на чём-то. — Смотри!

Я нагнулась, потому что в это время суток, да ещё и в кустах, видимость была уже не самой лучшей.

— Что это такое? — поинтересовалась я, ощущая лишь незнакомый запах, не лишённый приятности. Наверное, какие-то цветы.

— Это прунус (аналог сливы***)! — с самым довольным видом сообщила мне Ровена, которая теперь стояла, задрав голову. — Вот! Я же говорила! Видишь те тёмные плоды на ветках?

— Они съедобные? — в животе сразу заурчало, словно подтверждая серьёзность моих намерений относительно этой находки.

— Вполне! Главное, всё есть в меру! — заверила меня Ровена, доставая пакетик, в котором когда-то лежали орехи.

Как оказалось, плоды прунуса действительно вкусные. Мясистые и сладкие, они не могли утолить наш голод полностью, но хотя бы что-то было положено в желудки. И к тому моменту, когда Хол вышел из пещеры, мы пребывали в более бодром расположении духа.

— Держи! — произнесла я, протягивая пакет, набитый сливами, Холгеру.