Небо над полем
Шрифт:
— Мне много не надо.
— Да мы как-нибудь и без тебя… Тебе ведь самому надо, сынок.
Алеша вздрогнул, услышав насмешливый и сипловатый голос с крыльца:
— А нашего лобуряку не привезли?
— А разве он не приехал сам? — Голос Алеши предательски подрагивал: он-то ведь знал, что Поспеев просто загулял после такого удачного дебюта, — он и после неудач не унывает.
— Ну, придется братам взять его за хвост да потрясти. Только много чего такого вывалится — вот лихо.
С этим человеком Алеша не умел говорить, поэтому поспешил к Святу.
—
— Ничего, — улыбаясь, ответил Свят.
— Это про Васю Поспеева его отец спрашивает. Сейчас спрашивает, а как пить без просыпа — так не спрашивает. С шахты за пьянку выгнали. Газеты про него, про его рекорды писали, а он спился. Васе-то досталось — пока дома жил. Сколько раз у нас ночевал: боялся пьяного батьки. Тот, когда пьет, не человек вовсе. А Вася… Вася что: он же веселится.
— Ты тоже хотел бы, как он, — веселья?
Такого вопроса Алеша не ожидал. Такого безжалостного.
— Веселья? — Ответить надо было честно, потому что слишком много стал значить Свят для Алеши. — Иногда хочется. Но я так жить не буду, — поспешил Алеша. — Мне нельзя так жить. И я не хочу так жить, как он. Другим, может, и можно, а мне никак нельзя. — Дальше он не хотел говорить об этом, быстро перевел на другое. — Ты не обижайся. Весь день будут приходить и приходить — всем ведь интересно.
— На нас только посмотреть? — спросил Свят.
Алеша не успел ответить: в двери появилось рябоватое морщинистое лицо. Какая-то нескладная голова с нелепой прической у старого Поспеева. И опять он влезает туда, куда его никто не просит:
— Вот… Этого лобуряку я узнаю. По правому краю мотается. Московский, привозной.
Алеша растерянно пожал плечами, пряча взгляд от Свята: отец Поспеева спутал Каткова с другим футболистом.
— Да ладно, ладно, — продолжал старый Поспеев. — Вы там нашему лобуряке спуску не давайте — он баловливый у нас. А гол-то у тебя украли, украли! Наш Васек бы не стерпел — отгорланил бы гол.
— Судья правильно не засчитал, — смущенно, но и твердо возразил Алеша.
Ответ явно не понравился, и нескладная голова скрылась за дверью.
— Всем интересно, — повторил Алеша. — Меня-то видели. А ты против? Но ведь им интересно, какой ты не по телевизору. Я не про Васиного отца, этот и меня спутает со столбом. Я про других. Понимаешь, они много работают, в шахте, работа у них — сам знаешь какая. И футбол для них — радость. Хоть на стадионе, хоть по телевизору.
За окном по улице, взметая пыль, прогромыхал могучий самосвал, груженный огромными бетонными панелями.
— Не против. Пусть так, — ответил Свят.
— Хочешь спуститься в шахту?
— Давай спустимся.
Затарахтел во дворе мотоцикл. Алеша увлек Свята с собой.
— Ну, вот, батя. Интересно, что поймал? Бывает, утро на ставке просидит — и ничего.
Почему-то Алеша опасался не своей встречи с отцом, хотя наверняка отец по простоте начнет разговор о незасчитанном голе, а именно встречи отца со Святом Катковым. Он обратил внимание на рукопожатие, которым
— Я думал — постарше.
— То мой брат постарше, — ответил Свят, и от Алеши не ускользнуло, что Святу все здесь просто-напросто интересно.
— А ты, значит, тот, который гол забил в финале Кубка, да?
В ответ Свят кивнул.
— Ты уж меня прости, — вдруг признался отец, редко с кем он был столь откровенен, как с этим гостем, — я всю жизнь болел за тех, кому ты гол забил. Особенно, когда там стал играть Соснора.
— Но теперь-то вы болеете за «Звезду»? Да и Соснора у нас.
— Нет, — не согласился отец, покачал головой. Не уговорите. Понимаешь, в футболе каждый любит то, что он в силах понять. Есть такие команды, которые и не поймешь. Я вот вашу «Звезду» не понимаю. Наверно, ума не хватает: больно хитрые вы. А те играли… играют понятно. Мне — понятно.
— Но ведь Соснора, — осмелев, возразил Свят, — тогда был хитрее всей «Звезды». Значит, вы его понимали?
— Любил. Как и все. Наверно, не понимал, а любил все равно. И воображал, будто понимаю. — Отец вдруг засмеялся, крикнул на кухню: — Ну, мать, будем варить уху! Рыба как чувствовала, что Алешка приедет, — шла и шла. И коропы даже. Хлопцы помогут. Уха ведь дело мужское. Женщин к ней близко и допускать нельзя. А? Не так?
Алеша понял, что отец не спросит у Каткова о сыне. Сам не спросит, но и не захочет, чтобы Свят заговорил об этом. Потому что не верит пока в удачу сына: слишком она необыкновенна для этого шахтерского поселка. Но понимает ли он, что удача эта и в том, что сын уже не одинок?
— Хорошо, — согласился Свят. — А потом поедем на шахту? Не со стороны поглазеть, а чтоб спуститься. Разрешат?
— Тебе? — отец, насквозь просверлив Свята, долгим взглядом, довольно кивнул. — Тебе разрешат.
— Спасибо.
— Только зачем вам это, хлопцы? — отец еще и заулыбался, как всегда широко, обнажив белоснежные зубы. — Делайте свое дело. Делайте его так, чтобы каждая ваша игра была праздником для нас. А мы — свое дело. Чтобы вы могли свое. Мы для вас, вы для нас. Давайте в другой раз?
— А если сегодня? — настаивал Свят.
— А я хочу, чтобы ты еще к нам приехал. Вот тогда и спустимся в мою шахту. Добро? Ладно, решили, так? А теперь — рыбу чистить. Ты уж извини, Святослав, но гостей будет полон двор — все уже знают, что ты приехал. Вы вот там играете, а не знаете, какими мы тут видим вас. Так что извини. И ухи мы наварим целый казан, чтоб всем хватило.
Алеша отвел взгляд в сторону: отец нарочно подчеркивает, что сын еще ничего не сделал, еще ничего не стоит и не имеет права считать себя достойным всеобщего внимания. И Алеша мысленно поблагодарил отца. Вместе с тем он спросил себя: а если бы не было Свята, как вел бы себя отец? И не предвидел ли Свят, каким должен стать этот день в жизни Алеши, не поехал ли он сюда чтобы подчеркнуть важность того первого шага, который сделал Алеша в большом футболе?