Небо остается чистым. Записки военного летчика.
Шрифт:
Последующие события показали, что это был наиболее правильный план действий.
Перед Красной Армией стояла сложная и ответственная задача: выдержать удар чудовищной силы, перемолоть в боях основные силы врага, а затем перейти в решительное наступление, внеся тем самым коренной перелом в ход всей войны.
На участке предполагаемого наступления Ставка создала мощный оборонительный узел. Войска двух фронтов: Центрального и Воронежского должны были принять на себя главный удар гитлеровских армий. Кроме того в тылу наших войск был создан так называемый Резервный фронт. В составе двух фронтов, оборонявших Курский выступ (не считая
Нас, летчиков, особенно радовала насыщенность фронта новейшими самолетами. Теперь положение изменилось самым решительным образом. Летом 1943 года советские Военно-Воздушные Силы по количеству самолетов на фронте превосходили немецко-фашистскую авиацию в два раза.
Таким образом, вся эта небывалая по размаху операция с самого начала была нацелена советским командованием на успешное контрнаступление.
Огромную работу при подготовке войск к сражению – по повышению их политико-морального состояния, воспитанию у солдат и офицеров стойкости, чувства ответственности за удержание рубежа – проводили Военные Советы всех трех фронтов, политорганы, партийные и комсомольские организации. Политической работой занималась также большая группа ответственных партийных работников. Многие секретари обкомов были назначены членами Военных Советов армий.
И воины клялись: «Мы уничтожали и уничтожили гитлеровскую гадину под Сталинградом, уничтожим ее и здесь, под Орлом и Курском. Будем стоять насмерть. Враг не пройдет! Наступать будем мы!»
Начало июля. Сводки Совинформбюро пока неизменно гласили: «На фронте ничего существенного не произошло». Но это было предгрозовое затишье. Теперь известно, что в самый канун операции Гитлер вновь собрал руководителей вермахта и произнес перед ними исступленную речь. Он выразил непоколебимую уверенность в полном успехе, подчеркнув, что никогда еще за все время войны с Россией немецкие войска не были так подготовлены к боям и не имели в таком изобилии тяжелого вооружения, как под Курском.
Истекали последние часы напряженного ожидания. Громадные армии стояли друг против друга. Поединок огромного скопления войск и техники должен был вот-вот начаться.
Сражение началось на рассвете 5 июля.
Накануне мы облетывали район предстоящих боевых действий. Это было тем более необходимо, что местность представляла собой удивительно однообразную равнину, лишь кое-где пересеченную небольшими оврагами и балками. Ориентиров абсолютно никаких. Предвидя горячие дни, мы понимали, насколько гибельным может оказаться отсутствие хоть каких-нибудь приметных точек на местности. Я помнил из опыта финской войны, как некоторые наши летчики, заблудившись среди снежного однообразия, не в состоянии были найти родной аэродром, садились где попало.
Такие же случаи могли повториться и здесь.
Нужно было очень четко засекать, сколько минут мы летели от своего аэродрома. Возвращаясь, мы отсчитывали такое же количество времени и начинали искать внизу аэродром. Нетрудно понять, насколько ненадежен такой метод. Хорошо бы иметь на местности железную дорогу, водокачку, ветряк. Словом, что-нибудь приметное.
Обычно летчики очень быстро обживают незнакомую местность. Один-два полета,
Однажды, возвращаясь с боевого задания, мы заблудились и долго кружили над степью, разыскивая свой аэродром. Судя по часам, мы уже давно должны прилететь. Но аэродрома внизу не видно. Летим еще, кружим, высматриваем. Степь и степь. В сердца начала закрадываться тревога: горючее на исходе, а местность незнакомая. По компасу ориентироваться невозможно: влияние Курской магнитной аномалии. Положение складывалось безвыходное. Сажать самолеты на брюхо в поле? Но это – неминуемо попасть под военный трибунал. Что же делать?
В наушнике слышится дружная брань, но ведь руганью дела не поправишь.
Я отдал команду по радио:
– Кто знает дорогу – выходи вперед!
Однако самолеты продолжали бестолково кружиться – дороги никто не знал.
Парами и поодиночке самолеты разлетались в разные стороны и вновь сходились. В таком положении никому из летчиков не хотелось отставать от товарищей. Вокруг, кто куда ни полетел бы, было одно и то же: степь. Неужели всей эскадрильей придется садиться в поле?
Неожиданно слышу чей-то торопливый взволнованный голос:
– Товарищ, кажется, вижу ориентир!
– Конкретней!
– Колонна! Большая колонна! Пехота идет.
Действительно, далеко на горизонте, на самом почти краю степи двигалась, поднимая пыль, колонна. Видимо, по густой пыли и засек ее летчик. На душе стало легче: все хоть люди, живые существа. Направляемся навстречу пехотинцам. Колонна все видней. На глаз машинально определяю: примерно с батальон. Но различить, чьи это солдаты, наши или немцы, невозможно. Решаем подлететь еще ближе. Идем почти на бреющем полете.
Сверху видно, что солдаты, увидев самолеты, забеспокоились. Видимо, раздалась команда, и колонна начала разбегаться. Солдаты залегают и готовятся открыть огонь.
«Ну, если немцы,- думаю,- то придется угостить, а если наши…» Снижаемся еще и с облегчением видим: наши!
С трудом удерживая машину в горизонтальном положении, я оторвал клочок карты и кое-как нацарапал карандашом: «Где Новый Оскол? Покажите». Засунул записку в перчатку и, чуть не задевая пехотинцев по головам, бросил перчатку на землю.
Пехотинцы, разглядев на наших крыльях звезды, снова сбились в кучу. Подобрали перчатку, оживленно жестикулируют. Потом десятки пилоток полетели в одну сторону, указывая нам нужное направление. Вот спасибо-то!
Меньше всего думая о боевом построении, мы потянулись в указанную сторону. Забота у всех была одна: только бы долететь. Горючего оставалось едва-едва. Через семь минут показался наш аэродром. Сели. Но один самолет так и не дотянул до места и приземлился на самой границе поля.
После этого происшествия Федор Телегин собрал весь полк. Стали искать выход из положения. Ведь начнись бои, каждая минута будет на счету. Из кабины некогда будет выскочить. А тут мыкайся по степи, разыскивай аэродром. Отсутствие верных ориентиров грозило сорвать всю работу нашего полка. Предложения, помнится, были самые различные. Но в конце концов приняли предложение кого-то из командиров эскадрильи: прямо на земле были нарисованы указатели – огромные стрелы шириной пять метров и длиной метров пятьдесят. Сверху их отлично видно.