Небо Славян
Шрифт:
– Раз новгородцы так просто пропустили их по своей земле, то за нашу они складывать головы не будут. – У Данко уже крутились мысли в голове, он складывал их в одну кучу так, чтобы его действия были стремительны. – Говен, тебе придется сейчас же возвращаться в Новгород!
Данко склонился к уху своего товарища. Он что-то шептал ему, то, что не должен был услышать ни один человек, кроме них двоих. Проговаривая слова, словенин показал три пальца своему собеседнику. Тот его внимательно слушал, сузив свои умные глаза и устремив их в одну точку. Тайный их разговор был недолгим. Получив указания от своего старого товарища, Говен сказал:
– Я все сделаю, как ты сказал, тотчас
– В добрый путь, Говен! – Товарищи пожали друг другу руки, и после этого Данко ушел по направлению к своему дому.
Торговец понимал суть дела, он знал, что это очень важно, что хазары не пощадят никого. А в предположении, что они идут именно на Словенск, он не сомневался. Быстро сложив все свои вещи в телегу и накрыв их, Говен подвесил к поясу боевой нож очень красивой работы, который достался ему от одного араба, когда купец был на ромейской земле. Время не могло ждать, оно, как тень неизбежного, надвигалось на свободный народ. И тогда от действий одного человека зависели жизни тысяч людей. Говен осознал тяжесть всего этого дела. За всю свою купеческую жизнь ему не приходилось иметь дело, связанное с жизнями людей. Он презирал рабство и никогда не торговал жизнями, хоть это и сулило хорошую прибыль. Здесь ситуация была похожая: если он не успеет вовремя в Новгород, то тысячи свободных людей, людей одной с ним крови, попадут в полон, будут проданы на рынках. От них не останется ничего, кроме пустоты.
Душу рвало от отчаяния. Надо было спешить. Время подгоняло огненным бичом. Оседлав своего гнедого коня, Говен рванул прочь из Словенска, града свободных людей, над которыми нависла большая беда, о чем они еще не могли знать.
Данко шел, не оглядываясь на своего товарища, друга, которому он доверил жизнь не только свою, но и многих людей, судьбу своей родной земли. В его голове складывались мысли, надо было действовать. Он размышлял. Если хазары прошли по новгородской земле без боя, то, скорее всего, на обратном пути они думают откупиться. Ну а новгородцы, в свою очередь, думают иначе. Они знают, что на этой земле степнякам без боя ничего не достанется, и боя хорошего, и просто-напросто посекут хазар. Неужели степь думает, что она также незаметно шмыгнет со всем награбленным добром по новгородской границе? Ничего не складывалось в голове.
Словенин по пути к дому свернул и направился к выходу из града. Надо было размыслить, как все это преподнести, чтобы народ поверил, чтоб ничего не заподозрил. Отец Данко был товарищем и хорошим другом Гостомысла, князя Словенска. Надо действовать через отца, ему поверят. Ведь его старшего сына не было семь лет, кто знает, не он ли эту беду накликал на людей.
Все мешалось в голове. Вопросы требовали ответов. Уже не так волновало, как хазары прошли, было важным, как дать им отпор. Ему было известно, что в словенских землях Гостомысл создал заставу, на которой постоянно находились воины. Она формировалась как раз в то время, когда Данко покидал отчий дом, и, следовательно, про нее он толком ничего не знал. Но было известно только одно: у степняков есть человек, который ведет их сюда, который знает, куда идти и как идти.
Русич сидел на небольшом пригорке и смотрел на великий Волхов. Возможно, что скоро воды этой могучей реки обагрятся кровью людей, которые так почитают ее. Нельзя допустить, чтобы погибал род русичей. Чтобы уводили в полон свободных людей. Чтобы пропадали в пламени
Хазары знали, что близится день Даждьбога, Овсень Большой, и на заставе будет людей меньше, что весь народ сойдется в Словенске, где будет большой праздник. При этом бдительность не будет строгой, и это будет им на руку. Но все же это им кто-то подсказал.
Размышления Данко прервались. В его голове сложилось решение. Надо идти к отцу. Его слову поверят, его слову поверит сам князь, а значит, и народ. Теперь нужно было все делать быстро. Нужно было найти отца и все поведать ему, отец старше, мудрее, народ верит его слову. Главное, чтобы успеть.
Данко встал с земли и стремительным шагом направился к Словенску. Ему нужен был его отец. Боги отдали в руки старшего сына кузнеца судьбы и жизненные тропы людей, нельзя было, чтобы они оборвались.
Глава 5
Степь. Жуткое место для многих свободных народов. Со стороны степи всегда приходит смерть, разорение и самое страшное – это рабство. Многие описывают ее по-разному, но мало кто отзывается добрым словом. С давних времен, когда жили пращуры пращуров, предки предков, все знали, что степь – это черный бич свободных людей.
Люди, рожденные в степи, – кочевники. Они не знают, что такое спокойная жизнь. Кочевник не живет городами, не строит хижин или домов из бревен, он степняк, рожденный на лошади, умирает вместе с ней. Издревле хазары, гунны, печенеги, сарматы и остальные народы кочевали, не имея своей родины. Теплое время было для них раздольем: грабя и уничтожая друг друга, они охотились за богатствами и других народов. Все, кто жили с ними по соседству, – все страдали. Те, у кого не хватало сил дать отпор или снять набег, были уничтожены, загнаны в леса, спасались бегством, теряя все, что создавалось таким усердием. Не имея ничего своего, степняк брал чужое, и брал с лихвой.
Что значила жизнь для того же хазарина, печенега или же гунна? Да ничего. Разбой – вот что было для них поистине важно. Награбив в теплое время года, степняки принимались тратить награбленное в холодное, отсиживаясь в своих юртах. Не было ни царей, ни вождей. Степняк шел за более сильным и отважным, который брал на себя командование отрядом во время набега. Когда же вожак терял уважение своих людей, временного вожака убивали, и на его место шел новый, более смелый и хитрый. Но не все были такими, древние мудрецы, волхвы, колдуны да и просто пращуры всегда вспоминают одного великого степняка, гунна Аттилу.
Тот был могуч. Убрав конкурента в лице своего брата Бледы, Аттила поднялся очень высоко. Гунны видели в нем своего бога. Степной Бич – так его прозвали. Именно ему удалось не только собрать воедино всех, но и создать империю. Ему не было равных, его боялись и уважали. Но, так или иначе, гунны оставались кочевниками, не имея ни столицы, ни родины как таковой. Их родина была в седле коня, и конь вез их туда, где ждала удача в набеге и горы награбленного. У Аттилы была невероятно большая армия. Почти все народы знали о биче степи. Говорили, что сами боги породили этого кровавого наездника апокалипсиса.
Как и у всех кочевников, родина гуннов была передвижной. Следом за огромной армией воинов шли женщины, дети, скот, рабы и все остальное. Но Аттила был не просто степняком со складом ума, предназначенным только для грабежа и набегов, он хотел большего, чего не могли достигнуть другие, которые были до него. Видя, что народ идет за ним, всадник апокалипсиса решился на большее. Его целью было создание империи. Собрав огромное войско, гунны пошли на великий Рим. Тот, когда-то еще величавый италийский Рим.