Небо тебе поможет
Шрифт:
Он начинает говорить ни о чем, чтобы говорить обо всем. Он включает насос разговора. Когда начну есть шоколадную булочку, он мне скажет: «В первый раз вижу, чтобы ты ела шоколадную булочку». Это правда, но причина не в моем состоянии! Не я готовлю завтраки в этом отеле. Я спрашивала много раз: «Камамбер есть?» У них его нет.
Съеживаюсь. Край кровати способствует развитию беседы. Угроза трудного разговора висит в комнате, которая стала бы совсем безжизненной без пыхтения моего пса. Я не хочу выходить за рамки наших обыденных тем. Я пытаюсь оттянуть начало разговора, которого, чувствую, не избежать. Я хочу, чтобы
Мой парень встает. Делает четыре шага. Неизвестно зачем трет руками о брюки. Вытирает их о свои ягодицы. И снова садится. Все происходящее ненормально, я обязана это признать. Выражение его лица по-прежнему странное. Его лицо и голос такие странные потому, что мой парень взволнован. Этот неизбежный разговор тревожит его. Предстоящий разговор его терзает. Ему не хочется начинать. Разговор навязывает нам себя сам. Мой парень этого напряжения долго не выдержит. Меня подмывает сказать ему: «Сопротивляйся!».
Он вновь устраивается на месте, располагающем к разговору. Усаживается на край моей кровати. Я еще больше съеживаюсь.
— Здесь подают хороший завтрак.
— Да.
— Здесь так каждый день?
— Нет. Обычно мне дают черствый хлеб. Сегодня повезло. Воскресенье ведь.
Мой парень смеется.
Моя шутка была не смешная. Он смеется потому, что над нами зависла бетонная плита. Этим утром в этой комнате на нас раздавит бетонная плита. Мой парень хотел бы нас от нее спасти. Хочется подсказать ему: «Плита — это те мерзкие слова, которые ты собираешься выдавить из себя!». Висящая над нами плита — это те гадкие слова, которые ты собираешься навязать себе! Которые ты собираешься навязать мне!
Мой парень наклоняется над подносом. Он решает выпить чаю. В его чашке позвякивает чайная ложечка. Привычный звук ложечки, помешивающей чай, немного расслабляет меня. Мой парень подносит чашку ко рту. Он смотрит на меня, прикасаясь губами к краю чашки. Обычно он так не делает. Он смотрит на меня поверх чашки, делая глоток. Вижу его глаза, которые пристально изучают меня поверх белого фарфора.
Что с ним?
Капля падает ему на рубашку. Мой парень тоже пронес мимо рта! У него тоже плохо получается вести себя как положено. С нормальным днем уже покончено. Не одна я сегодня промахнулась. Уже нет нужды следить за всеми его жестами! Я смотрю на него только потому, что он наблюдает за мной поверх чашки. Мне не нужно спрашивать у моего парня, о чем он думает. Я это знаю. Его задумчивость слишком глубока. Улетучилось всякое легкомыслие. Я почти слышу, как он думает, так напряженно он это делает. Я боюсь, как бы его мысль не вылетела из его рта в тот момент, когда я не буду к этому готова. Вообще, стараюсь быть
Мне все-таки удалось проглотить немного своего завтрака, а ему — допить чай. Это было не так-то просто.
Мой парень избавляется от подноса. Он выносит его из номера в коридор. Закрывает дверь комнаты. Поворачивается ко мне. Вот сейчас все и произойдет. Я не могу ни сказать что-либо, ни задать какой-нибудь вопрос. Надо остановить наше медленное скольжение по склону, но никакое — ни умное, ни глупое — соображение не приходит мне в голову.
Мой парень на мгновение застывает, он рассматривает зверя. Меня. С какой стороны он нанесет удар? Похож на пикадора в стойке. Он присаживается подле меня на край кровати. Располагающее место.
Я не вставала с кровати с тех пор, как он пришел. Все это время я не могла расслабиться. Его взгляд не сулит ничего хорошего. Цепляюсь за кровать, как за опору. Моя кровать — это моя территория. Ее углы — бастионы. Я в своей крепости.
Теперь мой парень действует решительно. Он бросается в воду, которую своим отношением я сделала ледяной.
— Я счастлив от новости, которую ты мне сообщила, — говорит он мне вдруг.
Еще крепче хватаюсь за свой плот. Вода, в которой он барахтается, все холоднее и холоднее. Мой парень ждет от меня ответа. Мой рот закрыт. Он таким и останется. Мой парень долго разглядывает меня в тишине, которая становится все гуще. Крепостные стены моей кровати утолщаются на глазах. Мои губы сжимаются все крепче. Я удаляюсь в себя. Ему будет трудно меня настичь, и он это понимает. Я скрываюсь.
— Ты не будешь скучать, если я пойду приму ванну? — спрашивает он меня.
Мой парень в ванной уже почти час. В течение всего этого часа я не вставала с кровати. В течение часа я то возвращалась на поверхность, то скрывалась снова. Я колеблюсь. С самого утра я страшусь разговора. Чувствую себя оскорбленной его намерением представить события чересчур прямолинейно. Весь этот час пытаюсь переварить наш разговор. Уже час я спрашиваю себя, хорошо ли мой парень взвесил последствия известного события.
Вначале, когда я увидела его за дверью, мне стало страшно. Испугалась, что случится нечто ужасное.
Уже час я трепещу. Что будет завтра? Кто защитит этого ребенка? Забот у меня явно прибавится! Существуют злодеи, которые похищают детей ради выкупа. Существуют психи, которые крадут их для других целей. Бывают несчастные случаи. Бывают грозы, убивающие молнией. Бывают… Бывают… Бывают! Столько всего!
Я — все та же девочка, которая прогоняла врага за дверью стуком кастрюли! А что же мне было делать? Я — та, которая бежит, вскинув руки. И что же я буду делать? Кто меня успокоит? Я боюсь крышелазов. Боюсь грозы. Боюсь птиц. Боюсь злого человека за дверью. Я боюсь… Боюсь…
— Ты боишься жизни, — сказал он, когда купил мне свисток.
Это воспоминание меня расшевелило.
Встаю, наконец, со своей кровати. Мне так надо поговорить! Мой парень все еще в ванной. Он читает сценарий фильма, в котором я снимаюсь. Когда я вхожу в ванную, поднимает на меня глаза:
— Я обожаю название твоего фильма, — говорит он.
На обложке сценария написано: «Жизнь в наших руках!»