Небо в кармане 2!

Малыгин Владимир

Я уж и не знал, как мне от них отбиваться. Хамить и посылать ни в коем случае нельзя — не простит мне местное светское общество такого поведения. И до столичных салонов слухи быстро дойдут, тут же половина дачников. А другая половина — жёны и дочери офицеров, проходящих практику в летних лагерях.

Поэтому отбивался, как мог, постоянно перемещаясь из одного угла в другой, стоило лишь заметить приближающийся ко мне очередной ударный авианосец. Почему именно такой носитель? Так в кильватере у него подобных дамочек целый шлейф тянется! Были ещё и другие, зрелые матроны с дочерями, моментально заметившие и

оценившее участие Валевачева в моём нынешнем благоденствии.

От этих не спрячешься. И от приглашений на очередной тур вальса или ещё какой другой танец здесь не принято было отказываться. Поэтому и танцевал, и развлекал занимательными историями девушек. Даже вошёл во вкус, расчирикался, распетушился. А кто бы удержался, когда вокруг столько замечательных юных прелестниц? И все смотрят восхищёнными взглядами, каждое моё слово ловят. Умом понимаю, что это им задача такая поставлена — расположить к себе возможно перспективного молодого человека. И время такое, когда собственные желания идут побоку, когда во главе всего стоит слово родительское. А всё равно приятно.

Только особо говорить мне с ними не о чем. Ну не о конструкции же самолёта и о его технических характеристиках? Хотя, не скрою, на удивление, были и такие вопросы. Этих девушек взял на заметку — почему бы и не присмотреться к ним? Они же поняли, что на самом деле мне интересно? А не все эти разговоры о заграничной моде, о популярных среди аристократии курортных местах, столичных сплетнях и прочее, прочее. Опять же, все они, за редким исключением, столичные барышни, сюда приехали на лето, поэтому такие знакомства мне не помешают в любом случае…

Адъютант Валевачева заявился с утра пораньше, когда за окном белая ночь только-только начала перерастать в ранний рассвет. И очень удивился, застав меня не в кровати, а за физическими упражнениями.

Негромкий, но настойчивый стук в дверь раздался, когда я к отжиманиям приступил. Пришлось прерваться на секунду и разрешить гостю входить. Прекращать упражнение и не подумал, у меня свой график.

— Доброе утро, Александр Фёдорович! — первым поприветствовал раннего гостя.

Адъютант спохватился сразу же, растерянное удивление сменилось лёгкой одобрительной улыбкой:

— Николай Дмитриевич, через полчаса у нас завтрак. Прошу не задерживаться, Степан Прокопьевич не жалует опоздавших.

— Да я уже почти закончил, — пропыхтел, в который уже раз отжимаясь от пола. — Где здесь туалетная комната, Александр Фёдорович? Не соблаговолите ли подсказать?

— Налево по коридору до конца. По правую руку будет дверь, за ней найдёте искомое. Да, Степан Прокопьевич распорядился приготовить для вас все туалетные принадлежности. Так что можете оными не беспокоиться.

— Благодарю, — закончил упражнения и остался стоять в планке.

— Честь имею, — офицер щёлкнул каблуками начищенных до зеркального блеска сапог и откланялся, прикрыл за собой дверь.

Ну и мне пора собираться. Пока то, сё, пока умоюсь… Хорошо ещё, что бриться не нужно, пушок лёгкий на щеках. И сбривать его не стану, некуда мне спешить. Ежеутреннее бритьё ещё успеет здорово надоесть…

После вчерашних обильных разносолов в доме градоначальника утренний завтрак показался бедным. Вначале. Простая каша, правда, с мясом, хлеб и чай. Но, этого хватило за глаза, быстро

наелся. Генерал в самом начале завтрака всё косился, наверняка ждал, что начну привередничать, но не дождался. Уж не знаю, разочаровал я его или нет, но кашу уплетал за обе щеки, и не интересно мне было, кто там за мной в этот момент наблюдает. Не отбирают, и это главное.

Сразу же после завтрака проследовали в кабинет и предметно поговорили. Но до начала разговора генерал выдвинул ящик письменного стола. Кстати, удивило нахождение на нём телефонного аппарата!

Так вот, выдвинул ящик и выложил на стол почти всё, что я просил. Но мой ответный вопросительный взгляд проинформировал:

— После полудня приедут шорники, привезут всё заказанное.

— Неужели успеют? — охнул.

— А куда они денутся? — теперь пришла пора удивляться генералу. — Интересно? Потом в своей комнате рассмотрите. Надеюсь, не разочаруете меня, не нужно учить вас обращению с оружием?

— Не нужно, — отвёл взгляд от разложенных на столе игрушек, ответил со всей твёрдостью.

— Славно. Александр Фёдорович, прикажите унести всё это в комнату его светлости.

Спокойно дождался, когда за адъютантом закроется дверь и предложил мне присесть:

— Не стесняйтесь, Николай Дмитриевич, подходите ближе. Вернётся Александр Фёдорович, и начнём. Вот вам стул, присаживайтесь поудобнее. Разговор нам предстоит длинный. А, кстати, как вам вчерашний бал у градоначальника? Признаюсь, наблюдал за вами. И не я один этим занимался, как вы понимаете. Удивили меня, не ожидал настолько взвешенного поведения от столь молодого человека. Мои юнкера обязательно бы что-нибудь отчебучили, не удержались бы от шалостей.

— Бал как бал, — пожал плечами. Взглянул на хмыкнувшего генерала, ещё раз пожал плечами и уточнил. — Если бы не все эти охотницы и любительницы молоденьких юношей, то было бы вообще замечательно.

— А девицы своим вниманием не докучали?

— А что девицы? Даже приятно было столь пристальное внимание к моей скромной персоне — постарался убрать с лица все эмоции и произнести это спокойно.

— Интересный вы человек, Николай Дмитриевич! Гляжу на вас и вижу перед собой очень молодого человека. А как начинаете говорить, так и представляю в собеседниках зрелого мужчину. А вот и Александр Фёдорович! Доставайте свой ежедневник и приготовьтесь записывать.

И сразу же обратился ко мне, даже не подождал, пока вошедший адъютант приготовится:

— Николай Дмитриевич, расскажите подробно о своих предложениях по фотографии и бросанию бомб с самолёта. Что вы усмехаетесь? Я в чём-то ошибся? Что-то не то сказал?

— Если и ошиблись, то большой роли это не играет, — успокоил собеседника. — А усмехаюсь, потому что собирался сначала получить привилегии на эти мои изобретения и только потом пробовать внедрять их в войска.

— Вот то, о чём я вам говорил с самого начала, — генерал повернул голову и кивнул адъютанту. И тут же развернулся лицом ко мне. — Никто из моих юнкеров… Да что там юнкеров! Большинство выпускников училища и даже многие и многие действующие офицеры не способны настолько точно и ясно выражать свои мысли! Кто занимался вашим образованием, Николай Дмитриевич? Наверняка кто-то из отставных офицеров весьма немаленького звания и соответствующей должности?